У Игоря что-то звякнуло под ногой. Он нагнулся, поднял пустую консервную банку. Прочел вслух:
– Курица в собственном соку, Невиномысский птицекомбинат.
– Ну-ка, – Кирилл забрал у него банку. – Верно. Значит, не мы первые идем этой дорогой.
– Хочу курицу, – жалобно протянула Катя. – Курицу в собственном соку.
– Три банки мясных консервов заменят нам курицу, – сказал Кирилл. – Давайте, братцы, ужинать.
Они собрали маленький походный примус. Воды в пластмассовых фляжках было еще достаточно. Разогрели консервы, по-альпинистски густо, как суп, заварили чай.
– Жизнь прекрасна, – резюмировал Кирилл, затягиваясь после ужина сигаретой. – Ну, пещерные жители, залезайте в спальные мешки. К утру буря утихнет и тронемся в путь.
Они проснулись все сразу, ощутив слабое сотрясение каменного массива. В хвостовом вагоне скорого поезда пассажиры спокойно спят, хотя их непрерывно трясет. Но подземный толчок, сигнал грозного бедствия, пробуждает всегда.
Они еще не поняли, что произошло, но их сразу охватила тревога – непонятный, подсознательный страх.
Вероятно, наши далекие предки, жившие в ту пору, когда Земля была моложе, чаще испытывали ужас землетрясения и передали нам в структуре молекул ДНК память о них – страх беспомощности…
Кирилл торопливо зажег свечу, посмотрел на встревоженные лица. Теперь, уже бодрствуя, они ощутили второй толчок и услышали глухие подземные раскаты, продолжавшиеся, как им показалось, нескончаемо долго, а на самом деле – не более минуты.
Игорь выскочил из спального мешка, метнулся к выходу.
– Назад! – крикнул Кирилл.
– Надо уходить. Завалит! – На Игоре лица не было.
– Здесь безопаснее, – сказал Кирилл. – Снаружи не пройдешь. Сейчас такие камни посыплются…
Нарастающий грохот покрыл его слова.
– Дальше от входа! – заорал Кирилл.
Он схватил за углы спальный мешок вместе с неуспевшей вылезть Катей и поволок его в глубь пещеры. Игорь последовал за ним.
Грохот нарастал, перекатывался. Каменный массив вздрагивал от ударов. Со свода пещеры сыпались камешки, что-то шуршало и потрескивало, и все невольно пригибали головы. Метался желтый язычок свечи.
И вдруг… Будто сама гора вздохнула с чудовищной силой. Колыхнулся воздух, заложило уши, сотрясся под ногами камень. Свеча погасла.
Наступила тишина.
– Кончилось, – вырвалось у Кати. – Боже мой, что это было, Кирилл?
– Обвал. – Кирилл прокашлялся. – На Кавказе бывают такие штуки.
Он прислушивался к тому, что делалось снаружи, но теперь доносились лишь шуршание и слабые трески. Кирилл взглянул на светящиеся стрелки часов: половина четвертого.
