– Вы имеете в виду – народу Матара, – вставил он.
– Пятьдесят один процент.
– Хм-м.
– Ну тогда, скажем, пятьдесят пять?
– Что-то у меня в последнее время со слухом. Долгие годы, знаете ли, стрельбы по газелям…
– Шестьдесят процентов?
– Что? Вы, кажется, сказали семьдесят?
– Шестьдесят пять.
– Давайте остановимся на шестидесяти шести. Это ровно две трети. Бухгалтерам будет легче считать.
– Хорошо, договорились.
– А чем будет заниматься моя жена? Выступать в роли свадебного генерала?
– Вовсе нет. Мы надеялись, что она примет в этом проекте самое живое участие. К слову сказать, именно это беспокоило меня больше всего, когда я собиралась на встречу с Вашим Величеством.
– Почему?
– Боюсь, что мы, в некотором роде, отнимем ее у вас. Вы же понимаете, создание и запуск телевизионной студии требует серьезных усилий.
– Ах, в этом смысле… Ну, это ей решать.
– Молва явно недооценивает Ваше Величество как мужа и просвещенного человека.
– Ну, мы ведь отнюдь не темный провинциальный народ, мисс Фарфалетти. Мы не похожи на остальных обитателей этого региона. Я передам ваше предложение жене. Хотя, должен признаться, у меня к этому отношение весьма противоречивое. Разве не сказано в Писании, что муж, свою жену возводящий в королевы, в итоге сам будет мыть посуду?
– Но разве не сказано там также, государь, что муж, своей жене придумывающий занятие, создает оазис самому себе?
– Не скажу точно, какую конкретно часть Писания мы с вами оба цитируем, но, по-моему, у вас может кое-что получиться, мисс Фарфа… Флоренс. А теперь, если позволите, моей аудиенции ждут другие. Жизнь эмира, знаете ли, не одно лишь фиговое масло.
– Даже представить себе не могу, как Ваше Величество со всем этим управляется.
На следующее утро в отель прибыло известие о том, что шейха Лейла приглашает Флоренс на чашку чая.
На этот раз Флоренс почему-то нервничала гораздо сильнее, чем перед встречей с эмиром. Возможно, причиной тому была щекотливая информация, собранная любознательным Бобби. Флоренс слишком много времени уделила ее изучению, и теперь у нее было такое чувство, будто она без разрешения заглянула в жизнь другой женщины. Она испытывала… чувство вины. Да, именно чувство вины. Потому что морочить голову пухлому вальяжному повелителю со смешным прозвищем Газзи было одно дело, а попытка обмануть его многострадальную жену – совсем другое. Понятно, что Флоренс руководили самые благие побуждения, и тем не менее она чувствовала солидарность с этой женщиной. Обе они были талантливы и выскочили замуж за принцев, чтобы уехать и жить в песчаных замках. Просто замок Флоренс рассыпался первым.
