Всё хоккей | страница 48



Меня тоже предали, и, наверное, очень не любили. Впрочем, за что меня было любить. И я понял, отчетливо, до пульсирующей боли в висках понял, насколько у меня мало друзей. Ни одного.

Щелчок. Еще щелчок. И еще. Когда же наконец-то закончится моя смерть? Хотя, наверное, это всего лишь холостые выстрелы. Как говорил военрук, на гражданке стреляют холостыми, но все равно убивают. Незаметно, но убивают. Меня сегодня убивали в первый раз, и я заслужил это, потому что сам убивал не раз. Как на войне…

Сквозь автоматную очередь фотоаппаратов я вдруг услышал знакомый голос. Это кричал Шмырев. Он отгонял папарацци словно злейших врагов. Наконец они исчезли. Наверное, впервые в гламурных журналах я появлюсь не с сияющей ослепительной улыбкой, а с раздавленной несчастной гримасой.

— Фу, — Санька промокнул носовым платком свои помятые щеки и лоб. — Подонки, на чем угодно сделают свой поганый бизнес.

Я поднял на Саньку бледное, вмиг постаревшее лицо. Мне не хотелось ему отвечать, так же как и всем остальным, но я ответил.

— Спасибо, Санька. Ты иди, пожалуйста, иди.

— Но может быть… Я же понимаю, как тебе… В общем, если что…

— Иди, Санька, — прохрипел я.

Видно в моем голосе, жестах было что-то такое, что Санька больше не сопротивлялся. Только тяжело вздохнул. Вплотную приблизился ко мне. Положил свою широкую ладонь на мое плечо, слегка его пожал и быстрым шагом вышел из комнаты.

Я облегченно вздохнул. Мне не нужны были ни утешители, ни благодетели. И меньше всего я нуждался в Саньке. Друзья из прошлого остаются лишь в прошлом. Я вдруг отчетливо осознал, что с Санькой такое никогда не могло произойти. И Санька даже случайно не смог бы убить человека.

Боже, я же сегодня убил! В моих глазах вновь помутнело, я схватился за голову. И уже ничего больше не помнил.

Очнулся я у себя дома лишь следующим утром. И поначалу ничего не понял и не хотел понимать. И словно сквозь прозрачную пелену увидел перед собой врача и нашего капитана Леху Ветрякова. Издалека до меня донеслись их голоса.

— Ничего страшного, — бодрым голосом объявила доктор. — Пару деньков отлежится и будет как новенький. Это всего лишь шок, вызванный нервным стрессом. Это быстро проходит… Так что действительно ничего страшного.

Ей, конечно, ничего страшного, пронеслась в моей голове злая мысль. Она никого не убивала. Хотя как знать?

— Я тоже на это надеюсь, — не менее бодро ответил Леха. И мне показалось, что он немножко заигрывал с врачихой. — Сами понимаете, он — первоклассный нападающий. И такая потеря будет большим ударом для всей нашей команды. Как и для страны.