Милиционеры шли прямо на ребят в наглой уверенности, что улица принадлежит только им. Борис выхватил револьвер; товарищи последовали его примеру, и Кост рухнул на мостовую в лужу крови - своей крови, если быть точным.
Но это было только начало: в тот вечер Борису предстояло напасть на самого шефа милиции, Маса.
Задача эта граничила с самоубийством. Мае находился у себя в доме под охраной целой кучи соратников. Борис начал с того, что оглушил караульного у ворот виллы на улице Фараона. На площадке второго этажа он встретил другого цербера; этого он тоже уложил ударом приклада. Борис не церемонился, он ворвался в гостиную с оружием в руках и открыл огонь. Охранники попадали, большинство из них были только ранены, но Мае получил свою пулю. Скорчившись под письменным столом, уткнувшись головой в ножки кресла, он застыл, и стало ясно, что начальник милиции Мае никогда уже не сможет насиловать, убивать и терроризировать кого бы то ни было.
Пресса регулярно клеймила нас как террористов; этим словцом наградили нас немцы - так они называли в своих объявлениях расстрелянных участников Сопротивления. Однако мы терроризировали только фашистов да еще тех, кто активно сотрудничал с ними. Но вернемся к Борису: по окончании акции положение сильно осложнилось. Пока он делал свое дело наверху, двоих товарищей, которые должны были прикрывать его отход внизу, атаковали милиционеры из подоспевшего подкрепления. Началась такая стрельба, что лестницу заволокло дымом.
Борис перезарядил револьвер и выскочил на площадку. Увы, его помощники были вынуждены отступить, и Борис оказался меж двух огней. Между теми, кто стрелял в его друзей, и теми, кто стрелял в него самого.
Пока он пытался выбраться из здания, с верхних этажей на него бросилась еще одна группа чернорубашечников, Бориса сбили с ног, осыпали ударами и связали. После того как он продырявил грудь их начальника и тяжело ранил многих его приспешников, было надеяться нечего, что его пощадят. Обоим товарищам Бориса удалось вырваться; правда, одного из них ранили в бедро, но Борису уже не суждено было его лечить.
Вот так и закончился еще один из тех грустных августовских дней 1943 года. Арестован был наш товарищ, студент третьего курса медфакультета, который с самого детства мечтал спасать людей, а теперь сидел в одиночке тюрьмы Сен-Мишель. И никто не сомневался, что прокурор Лепинас, стремясь лишний раз выслужиться и утвердить свой авторитет, пожелает лично отомстить за смерть своего дружка Маса, ныне покойного шефа милиции.
