Изабели подумалось, что при мысли о воинственных магах шаренец был готов провести нагишом на морозе целый день.
– Насчет твоего родича, – призрак многозначительно мигнул. – Если не хочешь с ним встречаться – уезжай с первым светом. У него здесь друг оказался, из местных.
Он ему девушку с собакой в два счета найдет. Утром, естественно, когда проспится.
А если все-таки не разминетесь, – глаза-угольки предостерегающе вспыхнули. – Не упоминай обо мне ни ему, ни чародею. Ясно?
Девушка быстро закивала. С тем и разошлись.
Утром за хорошие деньги хозяин гостиницы уступил им пару лошадей и дровяные сани.
Изабель обвязалась платком на крестьянский манер, а вожжи доверила Натану. Вещи спрятали в санях под сено, девушка надеялась, что издалека они сойдут за селян.
Конечно, запасная лошадь, трусящая за крестьянскими санями – зрелище необычное, но чего в мире не бывает. В слабом утреннем свете было видно, как кто-то шныряет между домами на другом конце Горелого. Изабель готова была заложить Меч Лун за то, что это либо Мастер Лезвий собственной персоной, либо упомянутый призраком "друг".
Запряженный в сани мерин недовольно всхрапывал. Умной скотине не нравилось то, что они удаляются от жилья. Погода была ясной, но холодной. Призрак очень серьезно подошел к выбору дороги. Да, приходилось петлять, зато лошадь не так уставала – ветер сдул снег с открытых мест и мерин ни разу не провалился глубже, чем по колено. После нескольких недель верхом, езда в санях казалась почти прогулкой, и можно было легко забыть, как мало времени осталось до заката. Один раз им пришлось объезжать какую-то корягу, валяющуюся посредине дороги. Оглобля задела ее вскользь и Изабель взвизгнула – то была мертвая лошадь. Животное замерзло, не успев упасть на землю, стоя на коленях, от заиндевевшего хомута дальше в сугроб тянулись оглобли. Никто не решился выяснять, что (или кто) лежит там под снегом, но с этого момента Натан ни разу не позволил мерину перейти на шаг.
Селянам они представлялись братом и сестрой, покинувшими дом после смерти родителей. "Тятя в лесу замерз, а матушка о том узнала и не снесла. Так вместе и похоронили, – вздыхала Изабель. – А дома боязно одним. К дяде едем, в город, до весны" Сердобольные крестьяне понимающе качали головами (в эту зиму часто кто-то замерзал) и денег за постой не брали. Они почти уложились в обещанные призраку десять дней, но снова начались метели. Два дня пришлось пережидать ненастье на постоялом дворе, потом Изабель решилась бросить сани и снова пересесть в седло.
