– Пап, а кто такой бог снов? – неожиданно спросила Мати.
– Что? – тот не сразу понял ее вопрос, хотя, надо признать, услышав его, ощутил облегчение: раз девочка спрашивает, значит, с ней все в порядке.
– Ну… Госпожа Кигаль – богиня подземных земель и владычица душ умерших.
Господин Намтар – бог судьбы… Бог очага Гибил, богиня растений Ашнан и богиня животных Лахар… А кто бог снов? – спросила девочка. Но вот странно, в ее глазах не зажглись огоньки любопытства. Она даже не повернулась в сторону отца, надеясь прочесть ответ по его губам быстрее, чем будут произнесены слова. Все выглядело так, словно девочка заранее знала ответ. Но если так, зачем она спрашивала?
В конце концов, в этом вопросе не было ничего опасного и, проведя ладонью по бороде, смахивая с нее капельки воды, Атен проговорил:
– Госпожа Айя в своих ледяных дворцах создает добрые, светлые сны, даря им часть вечности, с которой они потом, когда придет пора, сольются воедино. Пустые же, черные кошмары, что хочется забыть, едва проснувшись, насылает бог хмеля и яда, которого еще иногда называют духом обмана и забытья.
– Как Его зовут?
– Зачем это тебе, дочка? – спросил Атен, не в силах скрыть своего удивления.
Конечно, похвально, что малышка стремится знать имена всех богов. Но этот небожитель никогда не считался равным даже младшим из Них, люди видели в Нем скорее демона или духа – обманщика и пакостника.
– Не знаю, – та пожала плечами. – Просто интересно. Так как его зовут, папа? – со странной, необъяснимой настойчивостью повторила девочка свой вопрос.
Атен задумался, стараясь вспомнить имя. Что-то носилось, звенело в его голове, но никак не желало складываться в слово.
– Не помню, – наконец, осознав всю бесполезность своих попыток, вынужден был признать он. И ведь имя было таким коротким, легко запоминающимся… Но вот совершенно вылетело из головы, и все тут! – Ась…
– Лаль, – поправила его Мати.
– Да, точно! – радостно воскликнул хозяин каравана. – Еще его символ – Меслам!
Меслам – это куст с красными листьями и большими черными ягодами. Он растет в лесу, на границе оазиса… На вид он завораживающе красив, особенно в пору цветения… – он сам не мог понять, зачем рассказывает все это девочке.
Караванщик никак не мог справиться с каким-то странным чувством, словно не он говорил все эти слова, а язык сам решал, что произнести, не слушаясь разума, который, казалось бы, и не хранил в своей памяти никаких подобных образов.
