Через миг к ним присоединился еще один чужак. Худощавый, с седыми длинными волосами, заплетенными в косу, он резко отличался от своих спутников и внешним видом, и одеждой, когда на нем была лишь длинная красная хламида, опоясанная, словно поясом, лазуритовыми бусинами длинных молитвенных четок. Но черты его высушенного солнцем лица, заостренные, как у хищной птицы, настороженно погладывавшие по сторонам глаза, прямой, как шест, стан, свидетельствовали о том, что этот человек привык повелевать. В его резких движениях чувствовалось нетерпение: тот, кто ценит свое время, не любит ждать.
– Здравствуйте, – Атен подошел к горожанам, остановился рядом с седым, безошибочно определив в нем главного в этой группе. Он не стал прибегать к более длинной форме приветствия, будучи одновременно и гостем и хозяином. К тому же, если он не хотел потерять торговый день, следовало, вместо долгих славословий, поскорее переходить делу. – Мне сказали, вы хотите со мной поговорить?
– Если ты хозяин каравана – то да, – служитель резко повернулся к нему, в то время как остальные, лишь бросив скучающий взгляд, вновь вернулись к выбору украшений.
– Итак, я слушаю, – пусть Атен был не в снежной пустыне, а посреди города, но терять из-за этого чувство собственного достоинства не собирался.
– Вижу, тебя удивил наш приход, – серые водянистые глаза сощурились, взгляд впился в собеседника.
– Да, – это казалось настолько очевидным, что глупо было бы скрывать. Атен с трудом сдержался, чтобы не добавить: "Заплатив стражам въездную пошлину, так похожую на грабеж, мы решили, что с формальностями покончено".
– Успокойся, караванщик, речь идет не о запрете торговать, – проговорил тот.
"Этого еще не хватало! Зачем тогда было пускать караван в город? Вышвырнули бы обратно в пустыню – и вся недолга".
– У нас есть обычай, – продолжал служитель. Милостиво освободив собеседника из тисков своего взгляда, он окинул ряды, – который не обременит такой богатый караван, как твой.
Атен собрался, сжал зубы, готовясь к новому удару.
Но следующие слова прозвучали настолько обыденно и прозаически, не содержа никакой задней мысли, что караванщик повел плечами, позволяя себе расслабиться.
– Речь идет всего лишь о скромном подарке нашему хозяину. Так, какая-нибудь безделушка…-говоря это, цепкий взгляд его холодных глаз вновь поймал караванщика, но на этот раз не просто для того, чтобы заглянуть в душу, а подчиняя, опутывать сетями, – может быть, рукопись…
