По рассказам наставницы, девочка знала, что в них живут стари-ки-хранители знаний, подростки, готовящиеся пройти испытание, да немногие семьи, спасшиеся от костра, которых в миру ждала верная смерть. Это было место покоя и колдовства, где можно было пользоваться даром и ходить, гордо выпрямив спину, без страха смотреть вперед, не боясь встретить презренье и ненависть во встречном взгляде.
– Спасибо, – чуть слышно прошептала Дубрава. – Не знаю, как отб-лагодарить тебя за все, что ты делаешь для нас…
– За что? Зачем? – он смотрел в сторону, говорил как-то вскользь.
Побледнев, колдунья охнула. Она слишком долго жила вдали от соплеменников, чтобы забыть некоторые обычаи своего народа. Ее слова, такие обычные для лишенных дара, в устах колдуньи звучали как упрек, словно она обвиняла Старшего в том, что тот помогал не бескорыстно.
– Прости! – в глазах женщина вспыхнула боль. – Я хотела сказать совсем другое, я совсем не это имела в виду… – Дубрава была готова заплакать от отчаяния: как могла она быть такой забывчивой, глупой, жес-токой! Меньше всего на свете она хотела оскорбить Старшего…! Ей просто нужно было как-то выразить свою признательность…
Колдун лишь кивнул. Его не обидели слова женщины, ибо он, читая в зеркале ее души, знал, какое чувство двигало ею. Но, хра-нитель обычаев, он должен был указать колдунье на ее ошибку, сде-лать так, чтобы она поняла.
Тем временем на небе зажегся первый луч зари, заставивший открыться врата храма.
То, что Полеся увидела за ними, заставило ее забыть обо всем.
Девочка была не в силах оторвать взгляд от сказочного мира, лежавшего по другую сторону колдовского зеркала. Перед ней расстилалось золотое, сверкавшее в лучах нежного утреннего солнца поле, по обе стороны которого, уходя к самому го-ризонту и сливаясь в черную, лишенную очертаний стену, возвышал-ся лес, а дальше, на самой границе небес, окруженные садами, прятались за деревьями небольшие домики деревеньки. Полеся не могла их разг-лядеть, но сердце ее знало – они самые красивые, самые светлые, са-мые родные.
Ее взгляд поднялся еще выше, на небо. Синее, высокое и свежее, как дыхание младенца, с белыми птицами облаков, оно околдовывало, бы-ло таинственным, храня в своих просторах чудо, которое не спешило показаться и лишь лукаво манило к себе…
А между небом и землей, словно связывая их воедино, возвышался увенчанный величест-венной короной тонких точеных башенок, прекрасный, многоцветный замок, покоившийся на вершине высокого холма.
