День, действительно, выдался тяжёлый… Еремей нещадно гнал и лошадей, и людей. И ему, и Феде всё, казалось, было нипочем. С двух более слабых коней оба Дубины взяли даже по части груза. Еремей с мешком за плечами и с винтовкой в руках бегал кругом каравана, как будто он был деревенской собачкой, а не таёжным медведем. Кони осторожно ступали по каменным осыпям, людские ноги скользили и Еремей все время покрикивал:
– Ходи толком, свернёшь ногу – нести придётся; смотри гляделками, а не смотри ртом, держись веселее, ать-два, ать-два, я вам сейчас в военный оркестр заиграю – тум-бум-бум…
Дорога шла всё вверх по голому подъёму, заваленному камнями разной величины. Тайга осталась далеко позади, впереди всё ближе и ближе белели снежные гольцы; караван временами вспугивал горных баранов. Огромные животные, завидев людей, с любопытством подымали головы и потом в несколько прыжков исчезали из виду. У Светлова зачесались было его охотничьи руки, но Еремей снова поднял свой указующий перст:
– Не надо, всё равно взять некуда, и без барана, дай Бог, только бы добраться.
С каждым часом Еремей понукал всё настойчивее, становился всё беспокойнее и суетился всё меньше.
– Нужно наддать, землячки, – смотри, баран на низ идёт, в тайгу, значит, прячется, не к добру это.
В низинах уже стоял лёд, громада перевала надвинулась совсем близко – вот-вот рукой подать, ландшафт принимал всё более и более нечеловеческий характер: серо-чёрные глыбы камня, снег и лёд между ними, справа и слева разорванные гребни вершин, впереди широкая щель перевала.
Светлов шагал сравнительно бодро, но Жучкин начинал сдавать.
– Я, папаша, в кавалерии обучался, а не в пехоте, ходить по штату не положено.
– Тебе по штату – в слабосильную команду. Вишь, сколько сала на советских хлебах наел.
– На советских хлебах, папаша, никакого сала не наешь, что слямзял, то и съел. Мы, папаша, не хлебом, а кооперацией питались.
– Ты мне насчёт таких слов и не говори – “слямзил”! Совсем бесстыжий человек стал.
– Да я, папаша, не у людей лямзил, а у большевиков.
– А что тебе, большевики – не люди?
– Это как на чей вкус, папаша, на медвежий, может, и люди.
– Большевик есть двуногое существо, питающееся кооперацией, – усмехнулся Светлов.
– Ну, чем ты там ни питался, а сала с тебя сбавить нужно, смотри, весь выдохся.
Жучкину, действительно, приходилось туго. Но подъём уже кончался. Перевал постепенно сужался, и скоро путь пошёл между двумя обрывистыми склонами, покрытыми только снегом.
