Мальчишка то и дело закусывал губу, чтобы не разреветься. Иногда и это не помогало. Потоки жгучих слез прорывали непрочную плотину. Тогда дяденька ненадолго прерывался. Велел принести в кабинет чаю, разных шоколадных лакомств.
Когда ребенок немного успокаивался, они продолжали разговаривать. Взрослый мужчина убеждал Ника не молчать. Маленький нокке очень страдал, но он терпел все это ради своего отца, ради тех, кто остался там, на реке его детства. И самое главное, ради доктора Николая Ивановича, чтобы его не отправили на ужасную Колыму.
В газетах его родины все эти безобразия приписывались русским. Офицер, который застрелил маму, вдохновенно врал, как он самоотверженно защищал поселок от озверевших комиссаров. Ник, задыхаясь от возмущения и обиды, рассказывал, как было на самом деле. Но и это закончилось. На следующий день весь мир узнал о расправе фашистов над поселком волшебников.
Петр Сергеевич поссорился со своим коллегой. Он всегда считал, что политика важное и нужное дело, но ради нее мучить ребенка, заставляя заново проживать эти ужасы, и подвергать опасности его жизнь – преступно:
– Рай на земле не стоит слезинки ребенка, а тем более один день газетной шумихи.
Хорошо, что их друзья сумели помирить сослуживцев, и дуэль не состоялась.
Вечером Петр и Даша навестили мальчика. Девочка тихонечко пронесла в палату сверток и положила его на тумбочку. Мальчик в это время делился впечатлениями от недавней беседы с дяденькой и тихонько вздрагивал от одного упоминания этого происшествия. Петя вдруг ощутил непреодолимое желание "начистить репу" коллеге, причем немедленно. Хорошо, что вернувшаяся Даша перевела разговор на другую тему: дядя купил девочке аквариум – круглый, большой, и к нему новых красивых рыбок.
Девочка дала каждой рыбке свое имя и могла часами рассказывать об их повадках.
Они проговорили долго – пока мальчишка не заснул на руках у дяди.
Проснувшись, Ник увидел, как Маринка читает малышам те самые сказки, которые читал им папа, перед тем как отнести в издательство. И рисунки в книжке были те самые, мамины. Хороший перевод не искажал смыла, но мысли мальчика были далеко.
Он думал о родителях, о своей жизни дома. Мальчик будто бы слышал, как папа рассказывал им старинные легенды: о родине предков ("Валаквента", "Сильмариллион"), о Войне Кольца, легенды о Гиль Галаде. То, что рассказывал папа, очень отличалось от возвышенных панегириков профессора Толкиена. ("Звирьмариллион" Алексея Свиридова и фильм "Кольцо братвы" и "Снесенные башни" ближе к истине на порядок, хотя и не совсем пристойно). И еще почему-то вспомнилось, как осенью они горланили с дядей Нильсом и его подружкой песенку на подобии этой:
