Ни Тишкин, ни Жидок больше не появлялись у моих дверей, так что общаться было не с кем. Но вдруг объявилась Катя. Я услышал сперва, как она уговаривала очередного стража, а потом окликнула меня:
– Саша, ты жив? Как себя чувствуешь?
– Жив,- сказал я в щель двери.
– А я думала о тебе. Все время. Ты не голодный?
– Нет, меня тут подкармливают.
– Мама тоже говорит: мир не без добрых людей,- сказала она.
– Да, они ужасно добрые.
А про себя подумал: особенно если попадешь к ним на кухню!
– Хочешь, я тебе картофелину вареную дам? Это от мамы. Я их две штуки принесла: одну сторожу, а одну тебе.
Картошку ей разрешили подсунуть под дверь. Я ее тут же с кожурой проглотил.
Спросил: а кто ее мама?
– Она учительница,- сказала Катя.- Преподает русский и литературу. А что?
– Да так просто. Спасибо за картошку. Скажи, а вот картина, где мы… встретились…
Ну про виноватых… Или как она там?
– «Без вины виноватые»,- сказала Катя.- Это по Островскому. А что?
– А, который про Павку Корчагина!..
– Нет, нет,- сказала Катя.- Это не он. Был еще один Островский. Тоже знаменитый.
Если хочешь, я спрошу у мамы, у нее книжка его была,- предложила Катя.- А ты долго еще будешь сидеть?
– Не знаю.
– Я о тебе рассказала маме, и она хочет идти к вашему начальнику…
– Не надо! Не надо!- почти закричал я.
– Почему? Я вот с Яшей разговаривала, он говорит, что готов тебя отпустить… Да, правда. Если ты выполнишь его просьбу.
– Какую?
– Не знаю какую. Что-то насчет манекена, в который вы играете. Ты видел этот манекен?
– Истукана,- поправил я.- Да, видел.
– И что он делает?
– Ничего. Сидит – и все. Кино смотрит.- Я почувствовал, что голос мой изменился.
Даже разговаривать стало тяжелей.
– И все?
И тут подал голос мой сторож, который не мог не слышать, что мы говорим:
– У него место, за которое его должны казнить. Восьмой ряд, шестнадцатое место.
– Как казнить? За что?- спросила Катя.
Я не понял, к кому она обращалась,- ко мне или к моему сторожу, который оказался таким болтуном. Но тот не отвечал, и мне пришлось отвечать за него:
– Наверное, судьба.
– Странная игра,- сказала Катя.- А я ведь тоже, кажется, в восьмом ряду сидела… ну в кино, когда мы встретились…
– А место не помнишь?- хрипло спросил я.
– Нет, не помню,- простодушно ответила Катя.- Я цифры плохо запоминаю. Может, тоже шестнадцатое?
– Может быть,- сказал я.
– Странная игра,- повторила Катя и стала прощаться.- Ладно, я скоро приду. И Островского принесу. Если найдем.
– Приходите,- подал голос мой страж. Видимо, картошка сделала его добрым.- Только не тяните. А то придете, а вашего дружка уже нет.
