Что же касается Зенона, он был сын некоего выдающегося человека в Самцхе, взрощен был в богочестии и вел себя свято, так как божий страх пребывал в нем, и он желал постричься в монахи по обету братства постников. Скончавшись, родители оставили свое имущество Зенону и его сестре, жившей дома вместе с ним. Зенон раздумывал оставить стяжания отца и матери сестре в ее распоряжение и самому стать монахом на чужбине. Пока Зенон размышлял об этом, некий недобрый муж соблазнил его сестру при содействии дьявола, и, [отправившись] в Шавшети, они ехали всю ночь. Узнав об этом, он облачился один в доспехи, сел на коня и погнался, но, проехав большое пространство, мысленно сказал: "Я – именитый витязь, а за кем я гонюсь, тот без всякой чести. Если я догоню его и убью, это будет соблазном для моей души, если же ни с чем вернусь домой к себе, это будет позором для меня. Нет, лучше я исполню сейчас перед господом обет быть монахом”.
Блаженный вступил в ряды мучеников, так как отречение от стяжаний уподобляется пролитию собственной крови. Осенил он свою плоть крестом, направился по божественному пути и прибыл в Мере к матери Февронии, так как он происходил из ее дома. Божьею волею там находился отец Григорий. Мать Феврония вручила невинного агнца святому, пастырю доброму, который привел его сюда в Хандзту, поселил в месте злачном божьей милости и взростил на водах, где покоится святой дух.
Блаженный Зенон сей достиг старости и до кончины не удалялся из Хандзты: воистину духовный сын, подобный отцу, добрый ученик, заменяющий учителя, блаженный, сокровищница добродетелей, святой чин монашества, ограда кларджетских пустынь, гонитель злых духов, ибо при жизни самого и при жизни его учителя дьявол не дерзал соблазнять кого-либо в этих святых местах.
Сей доблестный по преставлении своем наш – перед господом вечный заступник наравне с товарищами, подобными ему, каковы ученики отца Григория, достойные чудотворцы, столь же непоколебимые столпы терпения, как незыблемо утверждены устои неба.
В самом деле до прихода доброго пастыря Григория немногочисленные овцы Христа, гонимые невидимыми зверями, были рассеяны по одной или по две в ширь пустынь, но с приходом святого Григория овцы стали храбры, звери те, т.е. дьяволы, бежали, и весь божественный чин пришел в порядок.
Отец же Григорий говорил с собою: "Как отцы моего монастыря добродетелями выше монахов сего времени, так и церковный чин надлежит установить в моей церкви божественный, стоящий выше суда мудрецов”. Поэтому он решил отправиться в сокровищницу Христа, второй Иерусалим, т.е. в Константинополь, чтобы посетить все замечательные святые места Греции и помолиться. В то время он встретил [букв. нашел] друга своего, шедшего в Иерусалим, и поручил ему списать устав монастыря Сабацмиды и прислать. Затем назначил попечителей своей братии, покинул ее с миром и обещал вскоре вернуться назад.
