Живописец этот как-то приходил к ним на ток-шоу и подарил свое полотно на память.
Мигунову хотелось забрать эту картину, но он понимал, что мэтр дарил пейзаж не лично ему, Мигунову, главреду, а всему телеканалу "Норма Ти-Ви". И поэтому, как бы ни нравилась картина, как бы ни привык он к ней, придется оставить этот осенний московский пейзаж здесь, в этом кабинете…
А жаль…
Ведь наверняка его преемник, когда его назначат…
А его не замедлят, черт подери, назначить! Уже завтра, наверняка, он придет сюда, в этот кабинет, и все здесь переставит и перевесит.
И картину эту, может быть, велит снять и закинуть куда-нибудь в темный чулан, где хранится их телереквизит, декорации и прочие хренации.
Жалко!
Жалко, что нельзя забрать картину.
И себя жалко…
Предчувствовал ли Виктор Аркадьевич, что его снимут с должности?
Вроде бы предчувствовал.
Еще месяц назад он вдруг заметил, как некоторые, прежде ласковые с ним чиновники из Госкомитета и коллеги-сидельцы по первому АСБ*, которые раньше с улыбками, исполненными искреннего добродушия жали ему руки, едва он входил в лифт или приемную, вдруг стали избегать его шершавой ладони, отводя взгляды, как будто знали о нем больше, чем он сам знал о себе. * АСБ – административно-студийный блок Предчувствовал, но гнал от себя интуитивные опасения, полагая их чисто бабскими штучками-дрючками.
Оказывается, не подвела интуиция!
А ведь еще позавчера одна журналисточка из "Купца" брала у него интервью в этом самом кабинете, под этой самой картиной.
И глазками так выразительно постреливала, многозначительно и многообещающе.
А теперь…
А теперь, поди, встретит в лифте или на тусовке в Международном центре торговли и не подойдет, и не глянет даже! Кто он теперь?
Никто?
В этой системе, в Останкино, важен не ты сам, а твой статус.
Вообще, статус в Москве – некий современный эквивалент души, без которого ты лишь костюмообразный зомби…
А о чем бишь говорили давеча с этой журналисточкой?
Мигунов окончательно размял жесткий глянцевый картон больше не действительной визитки.
А говорили о литературе.
О том, что для дураков писать должны именно дураки.
Это когда мы говорим о рэйтинговости и о тиражах.
Для глупого среднестатистического читателя, покупателя бестселлеров – и писатель должен быть обязательно глупый.
Иначе читатель раскусит его и отторгнет как чужого. Для читателя писатель должен быть в доску своим, а значит, таким же глупым.
"Это, – увлеченно говорил Мигунов, – это относится и к кино, и к телепрограммам".
