- Абонент не отвечает, - вздохнул Шабашов, возвращая трубку, но Мовчун ее не взял. Он молча, тем же новым, напряженно-робким взглядом призвал Шабашова к полному вниманию и вновь набрал злосчастный номер.
- Опять сказали: недоступен, - сказал, опять послушав, Шабашов.
Мовчун спросил:
- Это не кажется вам странным?
- Нет, так бывает часто, - сказал Шабашов. - Вообще, я вам скажу, мобильная связь - не самая надежная...
- Я не про то. В голосе, который говорит, ничто вам странным не показалось?
Шабашов молчал, не понимая. Мовчун молчал и ждал, когда его поймут. Не выдержав, признался:
- Мне показалось, это Серафима.
- Нет! - испугался Шабашов.
- Я не уверен, но мне кажется... Мне кажется, что интонация меняется, что каждый раз она мне говорит по-разному... Вы понимаете, о чем я?
- Не понимаю, - признался Шабашов.
- Она мне что-то хочет объяснить, но, видимо, не может... Она пытается мне что-то важное сказать, но ей мешают - и она...
- Вы о мобильниках? - вдруг подал голос Тиша Балтин, не отрывая глаз от монитора. - Я тут прочел, их отобрали. Сначала разрешали говорить, потом отняли.
- Вот видите, вам показалось, - сказал Мовчуну Шабашов. - Мобильники все отобрали, теперь они не отвечают. Вы лучше выпейте, если решили выпить.
Прежде чем выпить, Мовчун внимательно разглядывал стакан, потом, раздумывая вслух, проговорил:
- Пока не отняли, она б могла, конечно же, мне позвонить, было бы куда звонить, а некуда звонить. Как подло все устроено.
С пустым стаканом в кулаке он стал протискиваться к бару, меж кресел, столиков, диванов и людей, все извиняясь и поглядывая на экран: там дыбилось левиафаном, что всплыл в ночи посередине мира, здание ДК, вокруг которого бессонно суетились люди, словно дивящиеся ему, не знающие, как с ним говорить, что делать с ним и как спросить его, зачем он всплыл... Вдали раздался гул, Дворец культуры вздрогнул, стены его поплыли. Мовчун вскрикнул.
- Антенна, - успокоил Черепахин Мовчуна, принимая от него пустой стакан и наполняя до краев. - Как пролетает самолет - плывет изображение. И ничего нельзя поделать. Ты выпей залпом, станешь тверже.
Мовчун послушался и выпил залпом. Голос Тиши, глухо читающего вслух о том, что Аслаханов ("Кто он, этот Аслаханов?") ведет переговоры внутри здания, не взволновал его. Вот, я стал тверже и при этом не пьянею, сказал себе Мовчун. Голос за кадром на телеэкране сообщил, что две попытки Асланбека Аслаханова ("Ах, Асланбек! А кто он, Асланбек?") вступить в контакт с террористами закончились фактически ничем. Мовчун вдруг понял, что не слишком тверд. Пока садился в кресло, Черепахин придерживал его под локоть, угрюмо приговаривая:
