В фойе, большом зале с колоннами, собралось множество студентов. Активисты составляли списки пропустивших первую лекцию.
– Дудочки вам, не дождетесь,- произнес Стас и рванул на улицу к известным ему обходным подступам в здание института.
Проникновение в запасной, открытый для него, вход отняло немало времени, но ему удалось-таки попасть наконец на лекцию.
Он остановился перед входом в нужную аудиторию. Из-за двери слышались шумные переговоры лектора со студентами.
– Опять они над этим несчастным стариком издеваются,-подумал Стас и пригладил перед входом в аудиторию шевелюру.
– Верните мне мою тетрадь с записями о посещаемости и успеваемости вашей группы,- настойчиво требовал пожилой фронтовик Матвей Николаевич.
– Матвей, мы у тебя ее не брали,- отвечали наиболее озорные ребята, -лучше поищи-ка ее у себя.
Стас попросил разрешения войти и сесть за парту, на что получил одобрение лектора в виде кивка головой.
Пока Стас приходил в себя, тяжкий и шумный торг между лектором и студентами продолжался.
– Вы все антисоветчики и антисовысуки,- выносил вслух обвинение разгневанный лектор.
– Матвей, как тебе не стыдно говорить про своих студентов такое,-возражала ему молодежь.
– Бездельники, верните мне мою тетрадь,- добивался своего лектор.
Общий журнал успеваемости и посещаемости, который хранился у старосты группы и который тот обязан был предъявлять каждому лектору перед началом занятий, Матвей Николаевич почему-то не признавал, больше доверял своему журналу и своим записям в нем, которые студенты спокойно давали ему вести в течение семестра, а под конец, перед сессией, из-за скапливающихся в нем отметок о пропусках и неудовлетворительных оценок знаний и поведения, неизменно похищали, что Матвей Николаевич всякий раз очень больно переживал.
Один из наиболее ретивых студентов, поднявшись на ноги, произнес короткую речь:
– За недоверие к студентам от их имени Матвею Николаевичу объявляется устное общественное порицание,-подхваченную всей группой:
– У-у… у… сука!
Матвей Николаевич в продолжение речи нарочито молчал, заостряя свой слух и давая студентам возможность до конца изложить свое о нем мнение.
– Шумит зармацука*,- громогласно, с довольной улыбкой наконец отзывался он.
– Ребята, кончай издеваться над старым человеком,- категорично потребовал Стас, приподнимаясь с парты.
С разных концов аудитории ему отвечали разные голоса.
– Стас, это еще надо уточнить, кто над кем издевается.
– Кончай, Стас, ты ведь прекрасно знаешь, что если нам не трогать его, то он будет трогать нас и приставать к нашим девочкам.
