– Привет! Знаешь, я люблю тебя…- выпалил он “нахалке” тотчас после того, как налетел на нее по обычаю в коридоре института.
И не успев договорить, был остановлен.
– Что?-изумленно протянула она от неожиданности и растерянности и после недолгой паузы добавила, с повышением голоса.-Дурак!
И, сделав резкий отворот-поворот от обидчика, разгневанная, направилась в канцелярию, занося на подпись текущие документы.
Ее последнее словцо привлекло внимание нескольких сотрудников, стоящих в конце коридора и изумленно косящихся в их сторону.
Ему пришлось, стыдливо отведя от них взгляд, удалиться в противоположную сторону, печально согласившись: и вправду дурак!
Вспомнились и советы, вычитанные когда-то из некой брошюры о том, что, если хочешь кого-то унизить, оскорбить и в особенности до смерти напугать, нужно обратиться именно к этому слова.
– Какая чушь!-отмахнулся он. Крылья, как-то сразу, разом, вмиг подсеклись, и он свалился куда-то вниз, словно в дерьмо.
– Теперь я знаю и то, для чего нужно взлетать,- подумал он с усмешкою и ехидцей.
КРИЧИ, МОЙ ДРУГ, КРИЧИ, АВОСЬ, КТО И УСЛЫШИТ
Утро рабочего дня на вокзальной площади выдавалось довольно-таки живым и бойким. Люди, спешившие на работу, в быстром темпе, хаотично передвигались по разным направлениям, едва, с немалым трудом, умудряясь обходить друг друга, чтобы избежать столкновения.
Наиболее удачливым удавалось успеть занять в автобусах и троллейбусах если не сидячие, то стоячие места, менее удачливые повисали на открытых задних или передних дверях, а то и на задних стенках или крышах троллейбусов.
Вошедшим с задней площадки должно было успеть до своей остановки протиснуться сквозь сдавливающую со всех сторон людскую толпу, подобно тому, как синьору Робинзону пришлось пройти между качающимися на веревках огромными каменными глыбами в известном фильме “Синьор Робинзон”. Те, кому удавалось проделать это, и к тому же остаться невредимым, выходили через переднюю дверь, оплачивая водителю как проезд, так и утреннюю мини-эротическую разминку.
Но это было лишь начальной стадией отправления на работу, в заключительной же следовало после выхода из транспорта успеть добежать: служащим до своего учреждения, дабы вовремя расписаться в журнале явки, закрывавшемся ровно в девять, а студентам- до звонка на лекцию в аудиторию. После звонка входные двери одного из головных институтов страны плотно закрывались и охранялись комсомольскими активистами, не пускавшими опоздавших однокашников в аудитории, и открывались уже через лекцию, то есть через полтора часа.
