Краузе переходил от одной роты к другой, задавал один и тот же вопрос и везде получал одни и те же ответы. Обойдя роты, он остановился перед строем и сказал: [60]
— Что вам полагается — будет выдано завтра. Думаю, разрешится вопрос и об увольнении в город.
Началась перекличка, а за ней — пение молитвы и государственного гимна. Обычно стройное исполнение гимна на этот раз отличалось разнобоем и неслаженностью: мысли солдат были заняты другим.
Казалось, что на этом все события дня закончатся. Но получилось иначе. После исполнения гимна и молитвы роты не распустили, они остались на месте. Наступило еще более тягостное молчание. Краузе какими-то особенно злыми глазами следил за солдатами, стоявшими в строю; тысячи солдатских глаз настороженно смотрели на него. Так продолжалось несколько минут. Наконец Краузе снова стал обходить роты. На этот раз он пошел не по линии фронта, а между шеренгами. Лицо его было искажено злобой, которую он уже не мог сдержать. Проходя между шеренгами, Краузе следил за малейшим движением солдат, за выражением их лиц. Наконец он остановился против первой пулеметной команды и громко сказал:
— Всех солдат, стоявших под ружьем и снятых толпой буйствующих, вернуть сейчас же под ружье! Всех сидевших на гауптвахте и выпущенных толпой водворить под арест! Выйти из строя всем, кто принимал участие в беспорядках; два шага вперед, шагом марш!..
Однако в строю никто не шевельнулся. Дежурный фельдфебель Горшков, стоявший позади дежурного офицера, крикнул:
— Выходи, ребята, не бойся, преступление ваше невелико. Наказание не будет строгим.
Краузе, грубо оборвав Горшкова, сказал:
— Ошибаешься, здесь пахнет расстрелом!
После этих слов в рядах началось движение, послышались приглушенные голоса, но солдаты по-прежнему остались на своих местах.
Выждав несколько минут, подполковник Краузе приказал распустить солдат, а сам пошел по главной линейке. Будучи не в силах сдержать охватившее его бешенство, он начал наносить своим бамбуковым хлыстом удары каждому встречному солдату. Раздались крики: «Бей немца!», «Бей тирана!» В один миг несколько человек набросились на Краузе. Кто-то из солдат сильно ударил его кулаком по голове. Краузе зашатался, выпустил из рук бамбуковый хлыст, но удержался на ногах и не [61] упал. За первым ударом последовал второй. Краузе побежал. В это время от общей группы солдат отделились три — четыре человека и бросились ему наперерез. Молча, без шума и крика, солдаты настигли Краузе. После непродолжительной борьбы он упал и больше не двигался. Наступившая темнота скрыла и подробности происшедшей драмы, и ее участников. Только поздно ночью у лагерного барака № 2 был обнаружен в бессознательном состоянии подполковник Краузе. Весь лагерь был уже погружен в глубокий сон. Через час Краузе скончался, не приходя в сознание.
