Ла Виолетт говорил по-немецки, Екатерина также могла объясняться на этом языке, так как была родом из Эльзаса.
Ла Виолетт объяснил начальнику караула, что он и его спутница были застигнуты врасплох приходом французов и не успели войти в город, где их ожидали родственники, очень обеспокоенные их участью, и попросили разрешения войти в город повидаться с ними.
Начальник караула предупредил их, что будучи впущены в город, они уже не могут выйти оттуда.
– Ну, – весело ответил ла Виолетт, – мы подождем, пока эти проклятые французы будут разбиты, и выдержим осаду вместе с вами!
Получив разрешение, Екатерина и ла Виолетт вошли в город с замиранием сердца, боясь каждую минуту быть узнанными, не решаясь спросить кого-нибудь, чтобы какой-либо вопрос не обнаружил их обмана. Город был переполнен солдатами, среди которых было много раненых; повсюду стояли артиллерийские орудия и бараки; улицы были полны народа, так как все окрестное население поспешило укрыться в стенах Данцига.
Ла Виолетт заметил палатку маркитанта, раскинутую на открытом воздухе; возле нее солдаты и горожане пили и обменивались новостями. Подойдя к ним, тамбурмажор смешался с толпой и стал прислушиваться.
Здесь шел разговор о французском шпионе, переодетом австрийским офицером, которого только что судили и должны были расстрелять на следующее утро.
Ла Виолетт вздохнул с облегчением. До утра было еще довольно времени; Анрио не погиб, его можно было спасти.
Екатерина в свою очередь зашла в один магазин под предлогом покупки каких-то мелочей и ловко разузнала, где живет австрийский генеральный консул. Она объяснила, что ее племянница находится в услужении у жены консула. Получив нужные сведения, она присоединилась к ла Виолетту и оба направились к дому консула.
Двери дома были плотно закрыты, во всем доме не было ни малейших признаков движения. Никого не было вокруг, с кем можно было бы заговорить. Екатерина и ее спутник в волнении обошли вокруг всего здания.
– Ничего! Все закупорено! – произнес ла Виолетт, пожимая плечами с таким выражением, которое не предвещало ничего хорошего. Но вдруг он поднял кверху руки, достав окна первого этажа, и радостно воскликнул: – Это – окно!
– Ты хочешь влезть в него? – с испугом спросила Екатерина.
– Окно отлично заменяет дверь, если можно добраться до него, а я могу, – ответил ла Виолетт. Он ухватился за край полуоткрытого окна, приподнялся так, что смог заглянуть внутрь комнаты, затем снова спрыгнул на землю и, прибавив с обычным спокойствием: – В комнате никого нет, мы можем пробраться туда. Ну, смелей! – наклонился и подставил спину своей спутнице.
