Он подозревал, как завтра она станет пересказывать увивающимся вокруг ее тунеядцам смешные детали их разговора, и он, Алессандро Лоредан, сын дожа, восходящая политическая звезда, станет предметом шуток. Он стиснул кулаки и заскрипел зубами.
Лоредан с головой погрузился в работу и достижение своей единственной цели – власти. Он упрямо игнорировал выходки и способные породить сплетни поступки жены. Некоторое утешение приносило то, что, насколько он знал, несмотря на свои многочисленные увлечения, Фоска оставалась целомудренна, не отдавалась ни одному мужчине.
Это был типичный брак по-венециански. Фоска и Алессандро Лоредан вращались вокруг планеты Венеция. Две луны, орбиты которых пересекались очень редко, и ничего хорошего из этого не получалось. Алессандро сожалел, что Фоска не родит ему сына. По мере того как росли его амбиции, он все больше хотел иметь наследника. Развестись с ней он не мог в силу обещания, которое дал тестю. Ничем иным объяснить его нежелание отпустить ее на свободу было нельзя.
Он видел, какое влияние оказывает она на него при встречах. Он ведет себя напыщенно, чего никогда не случается в других местах или в иной компании. Ее дразнящий смех возбуждал в нем внутренний гнев. Ее язвительные замечания и ехидные намеки на его возраст и консерватизм раздували искры злости, которая разгоралась после того, как он расставался с Фоской. Он избегал ее, ибо когда бывал с ней, то терял самообладание. И вместе с тем он часто задумывался, чем она занимается, с кем проводит время.
Но до того момента, когда тренер пригвоздил его шпагой к стене, ему не приходило в голову, что он любит Фоску. Сверкнувшая сталь шпаги стала для него ударом молнии, рожденной Юпитером, ярчайшей вспышкой, высветившей все, что он чувствовал. Он понял, что инструктор сказал правду.
Купидон сыграл с ним злую шутку, отомстил. Алессандро Лоредан совершил непростительную глупость – влюбился в собственную жену.
Огромные валы бушующего моря словно щепку швыряли большегрузное торговое судно. Оно так кренилось, что верхушки мачт чуть ли не касались воды. Волны окатывали палубы, и матросы привязывались к найтовым тумбам, чтобы не разбиться или не оказаться в море. В расположенных под палубами грузовых трюмах огромные бочки сорвались с удерживающих их канатов, и издаваемый ими непрерывный грохот смешивался с оглушающим шумом небес. Матросы, хорошо знающие нрав морской стихии, позже вспоминали, что им не приходилось попадать на Средиземном море в столь яростный шторм.
