Поверх плащей под треугольными шляпами они прикрепили бауту – черную кружевную пелерину. Она скрывала нижнюю часть и свободными складками ниспадала до локтей. Все было рассчитано на то, чтобы сделать их совершенно неузнаваемыми.
Смех повис над маленькой компанией подобно пару из носика кипящего чайника.
– Прошу вас успокоиться! – прошептал мужчина в белой маске.
– Я не могу сдержаться! – еле выдохнул человек в черной маске. – Все так занятно!
– Мне ужасно холодно, – раздался голос Розовой маски. – Не понимаю, почему мы не могли подождать, пока не установится хорошая погода. А если к тому же ее нет дома?
– Что за нелепая мысль? – спросила Белая маска. – Конечно, она дома. Где еще она может быть, по-вашему, в это время? У любовника?
Он опять расхохотался.
– Вы уверены, что это ее окно? – спросила Розовая маска игрока на лютне.
– Конечно. Сегодня пополудни мы были здесь, в ее комнате. Она хвасталась уродливым платьем. Антонио может подтвердить, сколько сил нам пришлось приложить, чтобы убедительно восхищаться им. – Он повернулся к своему другу в белой маске.
– Да, чудовищный наряд, – согласился Антонио. – Темно-фиолетовый старит ее.
– Никогда бы не надел темно-фиолетового, даже на свои похороны, – содрогнулась Розовая маска.
– Какой вы придирчивый, Джакомо, – заявил игрок на лютне. – Ну а жениться в таком могли бы?
– Это же одно и то же! – фыркнул он. – Я лучше бы его сжег!
Они снова начали хохотать. Единственный серьезный человек в компании лихорадочно размахивал руками, убеждая их хранить молчание.
– Ради всего святого!
– И ради прекрасной Грациэллы! – с энтузиазмом продолжила Черная маска.
– Не пора ли начать? У меня уже коченеют ноги.
– Я готов! – Черная маска взмахнула лютней.
– А я и не знал, что вы играете на лютне! – восторженно воскликнула Розовая маска.
– Я и не умел до сегодняшнего вечера! Но это очень просто. Послушайте. – Он тронул наугад несколько струн и опять вызвал смех товарищей.
– Что будем петь? – спросила Белая маска.
– «О, несчастная донна!» – предложил тут же игрок на лютне.
– Нет, нет! Это слишком мрачно. Не надо напоминать бедной Грациэлле, как она несчастна. Может, «Скажи мне, правда ли это»?
– А это слишком скучно!
Целых пять минут они пререкались оживленным шепотом. Наконец, откашлявшись, расположились под окном синьоры Грациэллы Моросини и запели серенаду, эхо которой отдалось на площади.
В словах песенки звучала надежда, что из прекрасных уст дамы вот-вот раздастся сладостное «да» и заполонит восторгом душу ее возлюбленного.
