Из записных книжек 1865-1905 | страница 32
Державы (коронованные грабители) попали в славную переделку. Султан режет армян, как свиней на бойне[69], и Концерту держав следовало бы вмешаться, но Россия держит все карты в руках.
Сегодня написал первую главу новой книги.
Английский железнодорожный магнат сказал: «Мы настаиваем на своем праве обращаться с наемными служащими так, как мы находим удобным».
В Иоганнесбурге управляющий крупной шахтой сказал: «Мы не называем наших негров рабами, но это слово определяет их положение и, поскольку от нас зависит, будет определять и в дальнейшем».
Юмор сновидений. Вчера мне приснился фермер, у которого спрашивали, на какую из двух лошадей он делает ставку.
Он отвечал: «По сто фунтов стерлингов на каждую лошадь». Тогда молодые люди, которые его спрашивали, стали смеяться; им было ясно, что он выиграет одну ставку и проиграет другую, и следовательно, мог бы вовсе не ставить. Нет, это было не так; они смеялись, увидев, что он готовится выиграть и ту и другую ставку, что им казалось нелепым; кроме того, они так смеялись, зная наверное, что он проиграет обе.
Все это казалось во сне осмысленным. Такова особенность сновидений, они могут быть вздорными и ни с чем не сообразными, но это обнаруживаешь, только когда проснешься.
Мы только эхо. Мы не имеем своих мыслей, своих суждений. Мы навозная куча разлагающихся наследственных признаков, физических и моральных.
Основные конструктивные и механические принципы, определяющие устройство муравьев, убеждают меня, что муравей толково задуман и дельно выполнен. У него шесть ног: четыре по углам и две посередине. Вообще говоря, это много, но некоторые из них — запасные; он доползает на них домой, когда другие отгрызены. Муравьи отгрызают друг другу ноги, улаживая религиозные и политические конфликты.
Ливи приехала в Элмайру ровно через год и на том самом поезде, на котором уехала. Сюзи[70] стояла тогда на платформе и махала рукой; теперь она лежала в гробу в нашем ленгдонском доме.
Сюзи была близорука. Как-то, когда она была маленькой, я поднимался с ней вместе по лестнице и, обернувшись на полдороге, увидел через стеклянную дверь столовой кошку-трехцветку, свернувшуюся клубком на ярко-красной скатерти на обеденном круглом столе. Поразительное зрелище. Я сказал Сюзи: «Взгляни!» — и был очень удивлен, что она не сумела увидеть.
В бреду она говорила многое, из чего было видно, что она гордилась своим отцом: «Это потому, что я дочь Марка Твена!» И когда читала о том внимании, которое нам оказали в Австралии и в Индии: «Кэти, это — моя семья!»