– И почему, чтобы взрослые начали детей хотя бы слушать, их сперва надо каким-нибудь газом обкурить? – возводя глаза к потолку, риторически вопросил Вадька.
– Можно еще по голове дать, – рассеяно ответил Сева. – Слушай, Вадька, расследование – расследованием, а может, нам и правда поезд остановить? Или хотя бы врача поискать?
– Не надо. – Подобрав баллон, Вадька разглядывал этикетку. – Я, конечно, в химии не очень-то разбираюсь, но кое-что читать приходилось. Это легкое психотропное средство. – Он помахал баллончиком. – Для здоровья безопасно. Доза небольшая. К утру они должны сами очухаться.
– Надо же, какие «ниндзя» пошли гуманные, – хмыкнул Сева, подхватывая Кисоньку.
– Они ничего, нормальные, – повисая на Вадьке, вдруг объявила Мурка. – Просто они должны делать, что он велел.
– Кто – он? – поддерживая ее, осторожно поинтересовался Вадька, но Мурка лишь бессмысленно уставилась на него в ответ – похоже, она сама уже не помнила, о чем только что говорила.
Катька с сомнением поглядела на так и валявшегося на коврике Ромку и, решив, что его пятьдесят пять кило ей, пожалуй, не осилить, подняла с пола пуделька и изъяла из-под титана притаившихся хомяков. Попугаи сели на ее плечи, а нервно вылизывавшаяся после всех этих переживаний кошка выгнула спину и горделиво пошла впереди. Гусь ревниво гоготнул и пошлепал следом.
– Я пока зверей по купе разведу, – объявила Катька.
Вернувшийся следом за Ромкой Сева согласно кивнул и вдруг широко и радостно улыбнулся:
– Одно хорошо – от «ниндзя» мы избавились кардинально. – И в ответ на вопросительные взгляды друзей пояснил. – Я расписание смотрел. Следующий поезд в этом направлении пойдет только через двенадцать часов. Если все дело в чемпионате – «ниндзя» уже опоздали. По большому счету, мы можем действительно поворачиваться и ехать домой.
Из двери купе высунулся тренер и, пошевеливая пышными седоватыми усами, голосом капризного дитяти осведомился, тыча пальцем в живность вокруг Катьки:
– Можно мне одну зверушку? Я без зверушки спать не привык!
– А ты говоришь – поворачиваться и ехать! – пробормотал Вадька, когда следом за ним из купе вырвался Ромка с криком:
– Я тебя узнал! – И тут же объявил Вадьку великим сэнсэем Такэда Сокаку, после чего немедленно потребовал выслушать только что сочиненное им хокку:
Училка по физике со злорадной ухмылкой
Малюет мне в дневнике иероглиф «2».
Убил бы, да выживет.
– Сюда надо бы еще ветку сакуры воткнуть – в каждом японском стихотворении обязательно должна быть ветка сакуры, – задумчиво сообщил новоявленный поэт. – Вот куда мне ветку сакуры воткнуть, великий сэнсэй? – со всей возможной почтительностью поинтересовался Ромка.
