Ей казалось, что это Лешкин ребенок родится у нее весной. Ей казалось, что он будет такой же чернявый и глазастый. Как уссурийский тигренок…
Но понимать, когда ты влюблен — всё равно что смотреть захватывающий фильм с субтитрами на чужом языке. Голос разума — всего лишь белесые надписи внизу экрана…
Она знала, что девчонки уже все заметили и все поняли. И что педагоги тоже скоро все поймут.
Она смотрелась в зеркало — и улыбалась, как мультяшный лягушонок.
* * *
Анюта дежурила по группе. Десять карапузов занимались кто чем; самым старшим был Анютин Димка, ему уже исполнилось год и шесть месяцев. Самой младшей была девочка однокурсницы Инги — той было год и четыре.
Комната была похожа на дно тропического моря. Тренажеры, кубики, пирамидки, груды обучающих и развивающих игрушек, только успевай отследить, кому что наскучило и кого чем лучше занять. Анюта замечала, что время в игровой проходит как-то слишком стремительно, хорошо еще, что большие часы с музыкой не позволяли ей заиграться.
«Жил-был у ба-абушки…»
— Детки! На горшочки!
Веселое оживление. Время перевести дух. Через час Анюту сменит Валя.
В кармане запиликал телефон.
— Тебе звонят из города, — сказала техничка.
У Анюты в груди будто разорвалась петарда.
«Я на дежурстве», — пугливо предупредил рассудок.
— Давай! — сказала Анюта.
Механическая мелодия в трубке. И далекий-далекий голос:
— Алло?
— Алло, — сказала Анюта, бесстрастно глядя, как хулиганствующий Валерочка опрокидывает свой горшок на цветастый мягкий палас.
— Аня?
Волна мурашек от щек до пяток.
— Да, привет!
— Ты свободна сейчас?
Холодок за ушами.
— Нет… Я на дежурстве. Но я могу перезвонить…
— Перезвони, пожалуйста, когда освободишься. Это примерно когда?
— Я через час, — сказала Анюта. — Да. Я. Через час перезвоню.
* * *
Снег выпал и не таял.
После детского шума и визга тишина парка казалась абсолютной.
— Лешка, Лешка, Лешка…
Ни одно дерево, полуголое, в скудном снежном облачении, не могло защитить парочку от постороннего глаза. По счастью, в парке было уже почти темно.
Леша сел на скамейку, Анюта оказалась у него на коленях. Некоторое время они ничего не говорили, по крайней мере, вслух.
— Слушай, — сказала Анюта, высвобождая наконец губы. — Слушай… Давай поженимся.
Леша выпрямился. Плотнее накрыл своей ладонью Анютину горячую ладонь:
— Разве тебе… можно?
— Да! — быстро заговорила Анюта. — Конечно, можно. Подадим заявление… Нам сразу дадут две комнаты в семейном общежитии. Нет, три! А на выпуске, через два с половиной года, мне дадут коттедж для семьи и тарифную ставку. А если ты пойдешь на курсы и станешь воспитателем…
