Зима на полигоне — время отпусков и работы в кабинетах по планам НИР. Поскольку отпуск за 1955 год я уже использовал, то попросил у командования положенный месяц на сдачу кандидатских экзаменов. Получил полных тридцать дней без денежной компенсации.
Летим до Павлодара вместе с подполковником-особистом и его женой. Он расстался не только с полигоном, но и со службой в органах КГБ насовсем.
— Сожалеете? — спросил я у его жены, сидевшей рядом в глубокой задумчивости.
— Очень, — ответила она, как мне показалось, с иронией. — Мы хлебнули здесь всего вдоволь: я родила неполноценного ребенка, а муж потерял свои былые супружеские достоинства…
Муж не слышал разговора.
— А что с ребенком?
— Замедленное развитие и не растут волосы, — ответила она и перешла на шепот. — Видите, возле мужа сидит пара. Военный техник с женой. У них мальчик тоже безволосый и голова в волдырях…
— Может, это по другой причине? — усомнился я.
— Кто знает, — не возразила она. — Во всяком случае, нам досталось не лучшее время. Жили сначала в землянке, снабжение отвратительное, летом невыносимая жара, гнус, комары, а зимой лютые морозы. Скука. Клуб-то недавно построили. А как мы, женщины, боялись демобилизующихся солдат! Некоторые из них служили еще в войну, по пять лет без отпуска, взрослыми мужиками уже стали, мало ли чего кто-нибудь из них удумает… Словом, намучились, теперь вот увольняют: отняли здоровье и катись… А куда с его профессией возьмут? Образование — незаконченное среднее и курсы. С политработниками тоже не считаются. Написал командир автобата какую-то докладную на зам. начальника политотдела, и того мгновенно вызвали в Москву, понизили в звании и уволили. Видишь ли, он что-то не так сказал клубной работнице — жене комбата. Хорошего полковника ни за что наказали. А у него двое маленьких детей…
Я об этом знал более подробно, но не хотел вступать в разговор. А насчет политработника она была права. Действительно, обидели офицера зря. Но, видимо, тайные доносы и клевета в пятидесятые годы еще не потеряли своей силы, особенно легко было расправиться с людьми на секретной службе.
Кандидатские экзамены в Военной академии тыла и снабжения, носившей тогда имя В.М.Молотова, я сдал за три дня и почти целый месяц был дома. Желания увезти семью опять на полигон у меня не возникало, да и жене не хотелось ехать туда второй раз. Какое-то необъяснимое чувство подсказывало мне, что не так долго я буду служить там. Да и то, о чем говорила жена особиста, породило во мне чувство сомнения: зачем рисковать детьми?
