— О нет! — отвечал молящийся. — Я пришел поклониться могиле пророка Худа, она тут неподалеку.
— Не удивительно ли, — сказал Ганс, — что врата в ад расположены рядом с могилой святого?
— Ничего удивительного я в том не вижу, чужеземец, ибо сказано: "Нет места темнее, чем под светильником".
— Не тяжело ли тебе таскать твой мешок?
— Своя ноша не тянет, — отвечал паломник.
Попрощавшись с Гансом, он закинул за спину мешок с камнями и бурдюк с водой и, обогнув скалу, скрылся из виду.
Ганс продолжал, как завороженный, сидеть у входа в пещеру, именуемую "колодец Бархут", и глядеть в ее темные врата. Дыхание хриплого, холодного и сухого ветра постепенно овладевало округой, взвивая песок, будя в невидимых пещерных глубинах эхо, принося тьму, предупреждающую тьму ночи. Невесть откуда взявшаяся туча зависла над скалою, над валуном, над головой Ганса; молния невиданной яркости залила мертвенным, пронзительным, щедрым на подробности светом померкший пейзаж. Одновременно с молнией раздался чудовищный раскат грома; в глубине пещеры полыхнул огненный шар; Гансу показалось, что молния ударила именно туда. Пещера издала львиный рык, отвечая громовому раскату всеми пустотами разом; запахло серой. Град обрушился на голову Ганса, и, не успев поразмыслить, ринулся он в пещеру, спасаясь от ледяных градин.
Из узкого темного грота, на стене которого виднелся свежий след молнии, словно высекшей в известняке искру спекшегося и оплавленного стекловидного зеленого вещества, Ганс попал в огромный зал, сверкающий полупрозрачными колоннами свисающих с потолка сталактитов и десятилетиями поднимающихся с пола им навстречу сталагмитов. Стены и пол представляли собою букеты белоснежных каменных ромашек и лилий, словно прощающихся с земными живыми цветами. Среди неувядающих тысячелетиями лепестков из кальцита и гипса нашел Ганс старую лампу, зажег ее и пошел в кромешную вечную тьму.
В третьем зале встретил его немолчный крик летучих мышей. Маленькие существа с перепончатыми крыльями, мягкой, густой и короткой шерсткой и застывшими в гримасе личиками, невзирая на непогоду, покидали пещеру, подчиняясь ведомому одним им порядку; сначала над головой Ганса пролетало по одному нетопырю в минуту, затем интервалы между вылетами укорачивались, а группы летуний увеличивались, потом все повторилось в обратной последовательности, и после вылета последней запоздавшей летучей мышки в гулком зале настала тишина, прерываемая мерным звуком капель с потолка.
