— Не вставайте. Я вам сам принесу.
Но читать мне было трудно, изображение и текст плыли, расфокусированные.
— У вас еще зрачки широковаты. Пройдет. Завтра все пройдет.
— Что пройдет? Ароматы Аравии?
— Да, и ароматы, и магия Аравии, и последствия взгляда правде в глаза.
— Дрянь какая эта правда, — сказала я. — А я-то, дура, прежде вранье не любила. И не понимала выражения "ложь во спасение". Эммери, кто вы такой? Ангел?
— Это вы здесь говорите «ангелы», "так сказать, чохом". — Он улыбнулся. — Я вестник. И страж проходящих по меже. Человек межи всегда может рассчитывать на меня. Скажем, на мою помощь. Поддержку. Присутствие. Иногда на мою защиту.
— Межи? А что размежевали?
— Межа разделяет миры. Или времена. Разделяет, но и соединяет.
— Миры? Инопланетные цивилизации одну от другой?
— Нет. Иной мир и этот, видимый.
— Иной мир — в смысле "тот свет"?
— Тот свет? Вы его воспринимаете с кладбищенским оттенком. А я говорю о незримом, невещественном, непреходящем, потустороннем (по ту сторону межи…) мире. Иной — и есть иной. Если хотите, мы поговорим об этом в другой раз, когда в себя придете.
— В какой другой раз? — спросила я. — Как я теперь буду сюда приходить? Смогу ли я разговаривать с Лесниным? А с Николаем Николаевичем? А с Камедиаровым? Кстати, он кто? Марсианин?
— Вроде того, — сказал Эммери.
— Он для меня опасен?
— Только потому, что вы знаете про тайник.
— Он мне враг?
— Нет, пока нет, — сказал Эммери. — Это мне он враг. И Хозяину.
— Он мне, Лене, не враг. Мне как человеческому существу — враг точно. А почему вам и Хозяину?
— Хозяин — человек межи. Я ее страж. А цель Камедиарова уничтожить межу и разделить миры. Не дать людям возможность общаться с высшим миром. Замкнуть их на земное существование. Изменить человеческую породу и искоренить самую ее суть, лучшее, что в ней есть. Превратить людей даже не в животных — в механизмы, в роботов, в ничто. Почему вы сказали, что отчасти он и вам — враг? Поэтому? Так ощущаете?
— Да.
— Я вашим ощущениям верю.
Мы вышли на набережную. Меня не покидало чувство, что я не всю маску сняла, то есть не полностью снял ее с меня Эммери, словно невидимый слой на лице остался, и хотя окрестности не были подвержены таким переменам, как библиотека, комната и игроки сквозь прорези маски, смещение происходило. О людях, идущих мне навстречу, я кое-что знала, без информации формальной, без слухов и сплетен, без физиономистики и дедукции; безошибочно знала с первого взгляда. Кийяфа. Ясновидение бедуина.
