Время встало. Я не могла сдвинуться с места.
Кататония либо каталепсия. Я превратилась в статую из комедии дель арте.
Эммери посмотрел в мою сторону.
Слух отказывал, видимо, Эммери произнес что-то, сказал им, положил карты. Они продолжали играть без него, а он пошел в библиотеку.
Я не могла шевельнуться. Я уже не боялась, что меня поймают, мне было все равно.
Я знала: Эммери видит меня сквозь занавески. Но мне не надо было опасаться его. Он мне был не враг.
Шумя крылами, вошел невесомо, взял меня за запястье, подвинул к бюро, снял с меня маску, защелкнул тайник, зажег свечи в руках у бегущих арапчат. У него был бокал шампанского, он заставил меня глотнуть, усадил за бюро, молниеносно достал с полки книгу, раскрыл, положил передо мною. Вид у Эммери теперь был вполне обычный. Серьезен. Чуть печален. В аккуратном, не очень новом сером костюме. Вошел Камедиаров. Без щупальцев.
— Позовите Николая Николаевича, — сказал Эммери, — Лене нехорошо.
Николай Николаевич щупал мне пульс, заглядывал в глаза.
— Странно, — сказал он, — дистония у нее, конечно, имеется, а зрачки широкие, бледная, выражение лица… Ленхен, вы не наркоманка, часом?
— Нет, — сказала я. — Я читала. Мне стало плохо.
— Спазм аккомодации? — с сомнением сказал Николай Николаевич. — Плюс еще что-нибудь минус свежий воздух.
— Плюс недосыпание, — сказал Хозяин без парика и в партикулярном платье.
— Окна настежь, ее на диван, к ногам грелку, валидолу бы нам, и пусть полежит.
Свечи задули в комнате, окна на Фонтанку открыли; Шиншилла принес мне воды, я выпила, схватила его за руку и то ли уснула, то ли, наконец, упала в обморок, провалилась куда-то и выплыла, вынырнула при свете дня, закутанная пледом, грелка в ногах, окна настежь, машины носятся под окнами, у окна в качалке Эммери смотрит в оконный проем. Он поворачивается ко мне.
— Как себя чувствуете, Лена?
— Нормально. Чуть-чуть голова кружится.
— Сейчас я чаю принесу, выпьете, полежите, и я отведу вас домой. Хозяин на работе. Как вы всех напугали.
Я все вспомнила. Чохом, так сказать. Нечто от кийяфы во мне осталось: я знала точно, что от Эммери не обязательно скрывать происшедшее. А от остальных следует скрыть.
— Как вы все напугали меня, — сказала я.
— Страшно смотреть правде в глаза, — сказал Эммери. — Еще страшнее, чем истине.
— Что это было?
— Сначала чай.
— Чай, да; я только схожу в библиотеку и посмотрю, какую книжку вы мне вынули случайно с полки; они так тут интересно случайно вынимаются…
