В дополнение немцы предприняли и воздушные атаки. Приехав рано утром на аэродром, мы начали готовить самолеты к вылетам. Только начинало рассветать, и в воздух поднялась пара разведчиков. Это была пара, которая ежедневно рано утром вылетала, чтобы определить воздушную и метеорологическую обстановку. Пройдя 50—60 км на запад, они определяли высоту облачности, ее характер, а заодно просматривали линию фронта: спокойно ли на ней или где-то разгорается бой. Обычно определялась и активность воздушного противника.
В этот день на разведку ушла пара Миши Тараканова, командира звена 1-й эскадрильи. Проводив ее глазами, мы продолжали работу. Кое-где уже ревели моторы, поэтому внезапно появившийся и нараставший свист бомб застал нас совершенно врасплох. Я сидел в кабине самолета и только собирался запускать двигатель, как мой механик вдруг ударил меня по плечу и, показывая вверх, закричал:
– Командир, немцы!
Взглянув вверх, я увидел группу самолетов, пикирующих на нашу стоянку. От некоторых даже уже начали отделяться черные тела бомб. Никогда еще не вылезал я так быстро из кабины самолета, я буквально вылетел как пробка из бутылки шампанского! Хорошо, что щели мы с механиком вырыли буквально возле хвоста самолета, поэтому под нарастающим воем мы успели добежать и вскочить в довольно узкую и не очень глубокую яму. Взрывы бомб, происшедшие метрах в 40—50 в глубине леса, заставили меня еще глубже наклонить голову и пожалеть, что наша щель такая неглубокая.
После разрывов наступило небольшое затишье, и я, распрямившись, высунул голову и стал осматриваться. Нарастающий рев моторов пикирующих самолетов заставил меня снова согнуться на дне щели – и вовремя. В щель полетели сбитые снарядами ветки деревьев и донеслись пушечные очереди и рев выходящих из пикирования «фокке-вульфов».
Еще раза два или три нам приходилось сгибаться, укрываясь от пушечных очередей, но в перерывах между ними нам удавалось высовываться и наблюдать происходящее вокруг. В дальнем углу поля горело несколько самолетов – кажется, из состава 1-й эскадрильи. Они должны были вылетать первыми и, видимо, при пробе двигателей размаскировали свои самолеты, сняв с них зеленые ветки. А ведь казалось бы, что хитрого – накрыть самолет несколькими заготовленными сосновыми или еловыми ветками? Тогда обнаружить самолет сверху будет трудно, тем более рано утром!
Затем я посмотрел на центр аэродрома, куда пикировали и стреляли несколько немецких самолетов. Картина была трагикомическая. Выезжавший на летное поле для расстановки флажков, обозначавших взлетную полосу, шофер при взрыве бомб выскочил из машины и убежал в лес, забыв снять машину с первой скорости. И вот все затаилось, а по аэродрому, несмотря на бомбежку, кругами ездит автомашина. Немцев это вывело из себя! Сначала стала пикировать и стрелять по машине пара «фокке-вульфов», – но та продолжала выписывать замысловатые кривые. Видимо, руль машины болтался, и колеса отклонялись в сторону в зависимости от попадавшихся кочек. Немыслимые развороты срывали прицельную стрельбу, и машина продолжала петлять, – так преследуемый собаками заяц немыслимыми прыжками уходит от погони. Азарт охватил еще несколько пар. Чуть ли не 8 или 10 немецких самолетов, мешая друг другу, пикировали на машину и осыпали аэродром снарядами, но машина, накренившись на один бок (видимо, ей попали в покрышку), продолжала двигаться.
