Кантийон решил, что я не в своем уме.
Затем он испустил вздох.
Затем, по прошествии минуты, он остановил лошадь со словами: "Приехали, хозяин!" Я оказался у подъезда Нодье.
Мне очень бы хотелось, читатель, поговорить с вами о Нодье, во-первых, для собственного удовольствия, ибо я знаю его и люблю, во-вторых, для вашего удовольствия, ибо вы тоже любите его, хотя, быть может, с ним и не знакомы. Придется отложить этот разговор. На сей раз речь пойдет о моем кучере. Вернемся же к нему.
По прошествии получаса я вышел от Нодье; кучер любезно опустил для меня подножку. Пробормотав "брр" и передернув плечами, я сел рядом с ним и снова очутился в некоем подобии кресла, которое так хорошо настраивало меня на созерцательный лад.
- К Тейлору, на улицу Бонди, - произнес я, полузакрыв глаза.
Кантийон воспользовался этим кратким обращением и спросил скороговоркой:
- Скажите, Шарль Нодье - это тот самый человек, что пишет книги?
- Вот именно. Но откуда, черт возьми, ты знаешь об этом?..
- Я прочел один его роман, когда еще служил у господина Эжена (он вздохнул). Там говорится о девушке, любовник которой угодил на гильотину.
- "Терезу Обер"?
- Да, да... Будь я знаком с этим господином, я дал бы ему замечательный сюжет для романа.
- Вот как?
- Удивляться тут нечему. Если бы я владел пером так же хорошо, как вожжами, я никому бы не уступил такого сюжета, сам бы написал роман.
- Ну так изложи мне этот сюжет.
Он взглянул на меня, прищурившись.
- Ну, вы - другое дело.
- Почему?
- Ведь вы-то не пишете книг?
- Нет, зато я пишу пьесы. И, быть может, твоя история послужит канвой для моей будущей драмы.
Он вторично взглянул на меня.
- "Два каторжника", случайно, не ваша пьеса?
- Нет, друг мой.
- А пьеса "Постоялый двор дез Адрэ"?
- Тоже не моя.
- Так для какого же театра вы пишете пьесы?
- До сих пор мои пьесы шли во Французском театре и в Одеоне.
Он скривил рот, и эта гримаса свидетельствовала о том, что я сильно упал в его глазах; затем, подумав немного и как бы примирившись с очевидностью, он проговорил:
- Ну что ж, я и во Французском театре бывал с господином Эженом и видел Тальма в "Сулле": актер как две капли воды походил на императора. Это все-таки неплохая пьеса. А потом нам показывали пустяковину, в которой какой-то шельмец, одетый лакеем, смешил публику своими ужимками. Такой был забавник! И все же мне больше нравится "Постоялый двор дез Адрэ".
Возразить на это было нечего. Да и в ту пору я был сыт по горло литературными спорами.
