Быть свободным также значит быть связанным с другими посредством общей духовности.
Когда Б.-А. Леви утверждает, что «единобожие является не формой священного, формой духовного», а, «напротив, ненавистью к священному как таковому» (L'Express, 21 avril 1979), его слова являются парадоксальными только на первый взгляд. Священное есть безусловное уважение к чему-то, в то время как единобожие выводит подобное уважение в собственном смысле за рамки Закона. Для Хайдеггера священное (dasHeilige) определённо отлично от классической метафизики и даже самой идеи Бога. Принимая антиномию, дорогую сердцу Эммануэля Левинаса, скажем, что священное погружено в этот мир как таинство, что оно основывается на близости между человеком и миром, в противоположность святости, которая связана с трансценденцией Совершенно Другого. Язычество возвышает этот мир священностью, в то время как иудео-христианское единобожие со своей святостью бежит из этого мира. Язычество основывается на идее священного.
В чём же заключаются основные различия между европейским язычеством и иудео-христианством? При ответе на этот вопрос необходима определённая осторожность. Помимо того, что в действительности противостояние никогда не бывает таким чётким, каким оно бывает с неизбежной точки зрения аналитических условностей, нам представляется важным прежде всего избежать необдуманного использования понятия «иудео-христианство», которое, будучи спорным как у христиан, так и у евреев, не лишено двусмысленности. Строго говоря, подобное использование представляется нам допустимым в двух совершенно определённых случаях. Прежде всего, с исторической точки зрения: в строгом смысле слова иудео-христиане — это первые христиане еврейского происхождения, члены назаретских палестинских общин, бывшие предметом таких раздоров между иудаизмом и паулинистским христианством. (Известно, что успех Павла положил конец этому историческому иудеохристианству).[8] Во-вторых, с «идеологической» точки зрения понятие «иудео-христианство» означает то, что может быть общего между иудаизмом и христианством в сфере философии и богословия. «Иудаизм и христианство объединяются богословием» — замечает Клод Тремонтан (Les problemes de l’athisme, Seuil, 1972, p. 439). Подобного же мнения придерживался Жан Даниелу, одна из книг которого носит заголовок «Теология иудео-христианства» (Descle, 1958). Христианство, в частности, восприняло все нормативные требования вселенского значения, которые имеются в Торе. Таким образом, понятие «иудео-христианство» означает всего лишь монотеистическое родство.
