- Вы даже не поинтересовались, что вам было поручено сфотографировать? Для вас это просто набор бессмысленных линий, кружков, стрелок и квадратиков. А ведь каждый из них - это люди, тысячи людей. Попади такой документ к врагу, и последствия будут ужасными!
Девушка пролепетала:
- Вы говорите, а я ничего не понимаю… Алёша, мне плохо. Совсем плохо… Позовите Каина. Ну пожалуйста! Скажите ему, я всё отдам! Завтра! Ах, вы не можете, вы его ударили… Что же мне делать? Я гибну!
Свет погас, и театр теней вновь зашевелился. Вернее, двигалась лишь голова в шляпке. Она качнулась к мужской, но та сохранила суровую неподвижность. Тогда барышня отступила на несколько шагов и вышла из-за пианино. Теперь она была на виду вся, тонкая и поникшая.
Рука с пистолетом примерилась. Чуть дёрнула стволом, наведённым на маленькую мишень - торчащую над пианино голову; стремительно перевела дуло на женский силуэт; вернулась к исходной позиции.
- Смотрите на меня, Алина! Слушайте меня! Каин - германский шпион. Документы, которые вы тайно фотографировали, попадали прямиком к немцам.
- Кто шпион? Каин? Да что вы, Алёша. Он просто даёт мне ампулы и берёт за это…
Палец плавно нажал на крючок. Одновременно с грохотом выстрела пистолет дёрнулся вправо и выбросил злой язычок пламени ещё раз.
На белом экране появились две дырки.
Всё это напоминает тягостный, вязкий сон. Слабый свет, вокруг чернота. Зыбкие слова, падающие в никуда. Ускользающий взгляд. Блеск чёрного лака, в котором отражаются огоньки. Бессмысленный белый фон с нелепыми, грубо намалёванными цветами.
Болезненное состояние Шаховой было заразно. Прапорщик чувствовал себя как в дурном сне. Бежишь по тяжёлому песку, а с места не движешься. Разговор глухого со слепым! И это чёртово освещение! А ещё иррациональное чувство, будто кто-то пялится на тебя из пустоты.
Он механически покосился вправо и скривился.
Это лакированный череп, стоящий на пианино, таращился на прапорщика своими чёрными дырьями да скалил зубы, словно издевался.
А дальше случилось то, что может произойти только в кошмаре.
С оглушительным, ужасающим треском череп вдруг полетел - нет, ринулся на Романова. Ударил обомлевшего прапорщика крутым лбом в переносицу. Это было больно и очень страшно. Не устояв на ногах, Алексей рухнул на пол - аккурат на лежащую колонну, то есть туда, куда уже имел неудовольствие падать несколько минут назад.
Грохнуло ещё раз. Или, возможно, это было эхо.
