Запах кошек. И ещё дорогого табака. Это бедно одетый человек, нетерпеливо прохаживающийся взад-вперёд, курит папиросы “Люкс”. Достал из кармана часы с фосфоресцирующими стрелками. Вздохнул.
На улице послышался звук торопливых шагов, в подворотню вошла целая группа людей очень подозрительной наружности. Мирный обыватель, столкнувшись с такой компанией в тёмной подворотне, напугался бы, но курильщик, наоборот, обрадовался.
- Ну что, братья-разбойники? Докладывай, Саранцев. Можешь закурить и докладывай.
- Благодарствуйте, ваше благородие. - Невысокий, плотный Саранцев зажёг папиросу. Блеснул железный зуб. - Похвастать нечем. Виноват. Вели от выхода троих, согласно описанию. Я обрадовался: все вместе, удобно потрошить. Только рано радовался. Актёрка удрала, это б ещё полбеды. Плохо, что вертлявый по стене, как таракан, ушёл, не догнали. Здорово дерётся, сволочь. Взяли только патлатого. С него сняли всё, даже подштанники. - Старший филёр обернулся. - Давай барахло!
Разложили добычу прямо на камнях, стали осматривать и ощупывать, светя в три фонарика. Ротмистр Козловский заглядывал сверху.
- Нет пластины?! - Он коротко, звучно выругался - подворотня подхватила бранное слово и обрадованно перекатила его под сводом. - Значит, мим. Актёрка вряд ли - Романов её не подозревает. То-то этот Аспид от вас удрал! Давайте, ребята, время дорого. Добудьте настоящее имя, адрес и прочее. Живее, живее, мать вашу!
Из подворотни бегом высыпались люди. На улице, где только что было пусто, откуда-то взялись сразу два автомобиля. Они стояли с потушенными фарами, но при этом урчали моторами.
Одна машина с рёвом погнала в сторону Невы, другая, развернувшись, поехала к Большому проспекту.
Дальний конец Васильевского острова, близ Галерной гавани. Затрапезная улица, на которой нет даже газовых фонарей. Но уже светает, в сизой мокрой дымке блестят железные крыши двух-трёхэтажных домов с обшарпанными стенами. Окна с задвинутыми занавесками похожи на закрытые глаза. Всё здесь спит глухим, предрассветным сном и просыпаться не хочет.
Прыгая по ухабам разъезженной мостовой, к дому номер 8 подкатило чёрное авто. Оно ещё не остановилось, а с подножки уже соскочил молодой человек в нелепой жёлтой блузе и шляпе с пером. Дверь подъезда сама распахнулась ему навстречу.
- Наконец-то, -сердито проворчал Козловский. - Утро скоро… А ты, Мельников, езжай, не торчи тут. Встань вон за углом.
Это было сказано шофёру, высунувшемуся из окошка. Тот козырнул, отъехал.
