— Дядя, ты единственный человек в Шеллинге, которого я люблю! — воскликнула я. — А мой ткацкий станок цел? Или они сломали его, как и крышу?
— Да нет, настолько никто не буйствовал, — сказал дядя Кестрел. — Они только выместили злость на стенах и крыше.
А потом он сказал такое, что я до сих пор бешусь, когда вспоминаю его слова.
— Я их не оправдываю, — сказал дядя Кестрел, — но все-таки вы их провоцировали — все, и даже Робин. Вы все знали, что вы — другие, и при этом вели себя так, будто вы — лучше остальных. А люди этого не любят.
Я так разозлилась, что от злости потеряла дар речи.
— Так что, привезти тебе твой ткацкий станок? — спросил дядя Кестрел, и я его простила.
— И еще мои катушки, и челноки, и иголки, и прялку! — сказала я. — И не забудь про пряжу!
— Да ты, никак, хочешь утопить мою лодку! — сказал дядя Кестрел. — Иногда ты разговариваешь точь в точь как твоя тетя.
Но он привез все, что я перечислила, и даже веретено, про которое я забыла. Я никогда еще не видела лодки, настолько набитой шерстью. На самом верху груды возлежал ткацкий станок. Мне пришлось разбудить Утенка, чтобы он помог мне занести все это внутрь. Утенок удивился, из-за чего я так волнуюсь, но, похоже, дядя Кестрел меня понял.
С тех пор я сижу за станком, кроме тех моментов, когда шум начинает слишком сильно раздражать Робин. Король поражается моему трудолюбию. На самом деле, я часто очень устаю, хотя тканье дается мне все легче и легче. Но я боюсь, что Робин умрет, а за работой как-то отвлекаешься от этих мыслей. Я воображала про себя, что когда накидка будет закончена, Робин выздоровеет. Но она не выздоровела. А вскоре после того, как я закончила первую накидку, мне снова приснился тот сон, в котором мама велела мне думать. И я поняла, что придется снова приниматься за работу.
Тем утром, когда я начала вторую накидку, я окончательно надоела Утенку. В последнее время Утенок прял для меня шерсть, потому что ему все равно было скучно. Он работал на свежем воздухе, у мельничного колеса, среди зарослей незабудок.
— Как мне надоели все эти нудные, глупые, мрачные люди! — сказал Утенок. Он швырнул веретено на землю и махнул рукой куда-то в сторону всей этой зелени, усеянной солнечными пятнами.
— Ты только посмотри на это все! Посмотри на себя! Ты еще хуже, чем Хэрн!
Я разревелась и сказала, что ненавижу короля.
— А кого это волнует? — спросил Утенок. — При нем Гуллу ничего не грозит, а нам не грозит Звитт. Чего тебе еще надо?
