— Я начал писать поэму о чахотке. Уже есть первая строчка:
«Нет, далеко не уйдешь, опираясь на палочку Коха…»
Будучи уже почти при смерти, Светлов позвонил директору дома литераторов Б. М. Филиппову.
— Боря, — сказал поэт, — это правда, что похороны писателей бывают двух разрядов?.. Говорят, что тех, кто знаменит, кладут в большом зале, покупают больше цветов и вообще отпускают больше средств…
— Да, это — так, — ответил Филиппов.
— Ну, а мне, — сказал Светлов, — положены похороны первого разряда?
— Конечно.
— Тогда я дам тебе расписку, что согласен на второй разряд. А разницу выдай мне наличными, и мы с тобой ее пропьем…
В шестидесятые годы писатели были разделены на два лагеря — фрондеров и патриотов. Первые по большей части проживали в Москве, а вторые группировались вокруг Михаила Шолохова и ростовчанина Виталия Закруткина. Кто-то из москвичей забавным образом переделал некрасовские строчки:
От тоскующих, праздно болтающих
И ругающих нашу страну,
Уведи меня в стан выпивающих
И закусывающих на Дону.
А вот история о том, как поссорились Анатолий Владимирович со Всеволодом Онисимо-вичем, то есть А. В. Софронов, редактор «Огонька», поэт и драматург, и В. О. Кочетов, редактор журнала «Октябрь», автор полуграмотных романов.
У Софронова умерла жена. По сему случаю поэт разразился длиннейшей поэмой, где воспевалась его любовь к покойной подруге. (Я сам видел эту поэму, не скажу, чтобы читал. Там была изумительная строчка:
«Как Дант назвать любимую Лаурой».
Сильнее этого в свое время написал только юморист В. Шкваркин:
«Я вас любил, как Дант свою Петрарку».)
Эту самую поэму Софронов отнес в «Октябрь» к своему другу Кочетову. Тот взялся ее напечатать.
Но пока суд да дело, журнал ежемесячный… Словом, поэма не успела выйти, как Софронов вполне утешился и женился на молодой особе. И тут же посвятил своей новой любви большой цикл лирических стихотворений. И, разумеется, принес эти стихи Кочетову. Тот сказал другу следующее:
— Толя, ты — замечательный поэт… И стихи эти твои мне очень нравятся. Но ведь мы только что опубликовали твою поэму, где ты оплакиваешь первую жену… И мы не можем тут же напечатать твои любовные стихотворения, адресованные уже второй жене. Читатели нас не поймут…
В ответ Софронов обругал Кочетова по-матерному, стихи забрал, и дружба их кончилась навеки.
С тогдашним председателем Союза писателей, Георгием Марковым у Софронова тоже произошла ссора. Марков издавал в библиотеке «Огонька» книжицу. Она шла «молнией». Набор, гранки, верстка — все в считанные дни. И всякий раз Софронов звонил Маркову по вертушке и почтительно докладывал:
