- Я не могу себе точно представить, какое было бы мое мнение, - сказал он, опираясь на явное сочувствие Цератода, - но я вынужден самым резким образом протестовать против того, что вопрос о выдаче этого несчастного десятку озверелых дикарей был решен без тщательного, спокойного и всестороннего рассмотрения этого вопроса всеми нами коллегиально и на единственно возможных демократических основах.
Еще до того как капитан санитарной службы раскрыл рот, Егорычев знал, что тот скажет и что тот думает. Больше того, он знал, также, что если бы вопрос был поставлен на обсуждение, то даже в случае, если Смит встал бы на его сторону (а он мог и воздержаться), больше половины голосов (три из пяти) были бы против выдачи «белого» бандита. Именно поэтому Егорычев и не мешкал с передачей его в руки островитян. Но как он ни привык уже, казалось, к политической и нравственной физиономии своих товарищей по несчастью, его все же едва не вывел из себя неприкрытый смысл заявления Фламмери. Однако он сумел взять себя в руки и дал объяснения таким ровным и безмятежным голосом, словно всегда считал и Фламмери, и Цератода, и Мообса своими бесспорными и неизменными единомышленниками.
- Понимаете, надо было немедленно решать. У нас не оставалось времени на совещание.
- Я предлагал, прогнать этих черномазых ко всем чертям, мистер Фламмери, - пожаловался Мообс своему могущественному земляку, - а этого немца...
- Не немца, а эсэсовца. Это совсем не одно и то же, - поправил его Егорычев на редкость ровным голосом.
- Не вижу никакой разницы, но пускай будет по-вашему... а эсэсовца посадить в каталажку к его коллегам. Вот и Смит...
- Я ничего не говорил, мистер Мообс, - сухо заметил кочегар, - считайте, что из троих присутствовавших двое были за выдачу этого прохвоста.
- Ого, Смит, что-то вы чересчур безоговорочно стали принимать сторону мистера Егорычева! - промолвил с деланной улыбкой Цератод. - Вам не стоило бы так быстро забывать, что вы англичанин.
- По совести говоря, сэр,- кротко и как бы извиняясь отвечал кочегар, - по совести говоря, я не полагал, что, раз я англичанин, я обязан быть против мистера Егорычева даже тогда, когда наши мнения совпадают. Мне искренне жаль, если это дает вам основания усомниться в том, что я добрый англичанин. Право же, вы ошибаетесь, мистер Цератод.
Цератод молча пожал плечами.
- Не забывайте, что этот эсэсовец меньше чем за сутки убил четырех местных жителей, в том числе старуху и грудного ребенка, и был виновником того пожара, который мы с вами наблюдали отсюда, - сказал Егорычев.
