- Абсолютно исправный автомат.
- Из него нельзя было выжать ни единого выстрела.
- Конечно... а как же иначе? Раз он оставался на предохранителе...
Мообс разинул рот, потом побагровел от смущения.
- Фу, какая нелепость! Вы должны извинить меня, Егорычев... Я здорово волновался... Можно сказать, первый бой - и такой позор!
Егорычев кинул быстрый взгляд на подавленного своим ничтожеством репортера.
- А чего вы там промешкали в кустах? Почему вы не крикнули ему «хенде хох!» тогда, когда полагалось?
- Я решил, что будет лучше, если я раньше выстрелю в воздух...
- Ну? ..
- А потом, смотрю, автомат не стреляет, а этот немец уже бежит обратно.
- Ну? - лицо Егорычева мало-помалу расплывалось в широкой улыбке.
- Я и выбежал ему навстречу... Я собирался стукнуть его прикладом, а он...
И Мообс удрученно махнул рукой.
- Слушайте, Мообс, - сказал ему тогда Егорычев не без уважения.- Эсэсовца мы упустили, и это, конечно, чрезвычайно грустно. Но ведь вы действительно впервые в жизни участвуете в боевой операции. У меня это как-то вылетело из памяти... Знаете, старина, выскочить на вооруженного противника, имея в руках заведомо не стреляющий автомат, - для этого требуется мужество... Из вас мог бы получиться настоящий солдат... если бы вы этого захотели.
Он пожал руку растерявшемуся репортеру.
- Поздравляю с боевым крещением!
Мообс исподлобья посмотрел на Егорычева: не шутит ли этот непонятный русский? Нет, по всей видимости, Егорычев говорил вполне серьезно. Тогда Мообс повеселел и из состояния крайнего самоунижения стремительно перешел в состояние столь же крайнего самодовольства.
- А ведь верно, для начала не так уж плохо?
- Пошли обратно, - сказал Егорычев.
- Пошли, - бодро отозвался репортер.
За поворотом они наткнулись на негров, о которых совсем было забыли в переполохе. Бросив свою кладь, негры лежали ничком, уткнувшись в траву и зажав уши пальцами. Они все еще не могли прийти в себя от выстрелов и с ужасом ждали продолжения стрельбы.
- А ну, вставай, ребятки! - благожелательно промолвил Егорычев по-русски, рассудив, что к ним можно с одинаковым успехом обращаться на любом из европейских языков.
Негры оставались недвижимы и безгласны.
Егорычев присел на корточки и похлопал одного из них по плечу.
- Вставай, вставай, браток! Нечего трусить...
Негр продолжал молчать, стараясь еще глубже спрятать лицо в траве.
Мообс брезгливо смотрел на островитян.
- Вы не умеете обращаться с цветными, - заметил он Егорычеву тоном более опытного и решительного человека. - Посмотрите, как они у меня сейчас заговорят.
