– Прелестно, – заметила Джейн. – Он тоже участвует в игре? Или я не так понимаю смысл этого слова?
Нед натянул брюки.
– Джейн, дело в том, что никто не решается наступать. Если все погибнет, политикам нечем будет управлять. Даже у корпораций, поддерживающих их, не будет рынка сбыта. Поэтому самые большие борцы за мир сидят в Вашингтоне и Москве. Не улыбайся, Джейн. Потери от этой игры несравнимы с ядерной катастрофой. Так кто же скажет, что эта игра не самый лучший способ спасти наши задницы?
– Прекрати, Френч.
Потянувшись за пиджаком, он вдруг остановился и взглянул на Джейн самым проницательным взглядом. Она чуть помедлила.
– И давно ты так думаешь?
– Достаточно давно. – Он взял пиджак. – Пожалуй, со смерти бедняги Викофа. Но его смерть была просто последней каплей.
Она посмотрела в зеркало, тщетно пытаясь собрать свои длинные локоны в пучок.
– Где же эта штуковина? Такое черное резиновое колечко с блестками.
Нед уставился на нее, пораженный тем, что она так равнодушно отнеслась к крушению его веры. Он вдруг громко рассмеялся.
– Проблемы Френча должны подождать, пока мы не приведем в порядок волосы Вейл? – спросил он.
Прилаживая резиновое колечко, она подняла руки и стала укладывать волосы. Она знает, что такая поза делала ее похожей на подростка, думал Нед.
– Послушай, – сказала Джейн, поправляя волосы то тут, то там, – есть люди, которые путают работу с воскресной проповедью. Один из таких людей находится со мной в номере 404 и переживает кризис веры, как проповедник, которого одолевает сомнение в существовании Бога.
Она наконец справилась с волосами, стянула их резиновым колечком и поправила челку.
– Я знаю, что единственная цель наших политиканов – удержаться у власти. В Советах правят страной такие же неандертальцы. Но люди, которые служат им, как мы, не должны раскисать. Иначе мы лопнем от раздражения и злости. Как ты, Нед! Как ты.
– Правда. – Френч встал позади нее и легко прикоснулся ладонями к ее телу. Его руки гладили ее грудь и бедра, снова и снова возвращались к изящному изгибу живота. Ее кожа казалась ему удивительно гладкой и тонкой – как ткань, едва покрывающая упругие и выпуклые ягодицы. – Лопнем.
– А теперь уходи, Френч. Уходи сразу. Если я случайно встречусь сегодня с тобой в канцелярии, держись подальше. – Она посмотрела на его отражение в зеркале. – И не будь таким печальным. Пожалуйста, а?
Он нарочито глупо улыбнулся.
– Так лучше?
– Нет, уж лучше будь снова мрачным. – Выскользнув из его объятий, она на мгновение прижалась к нему. – У тебя все в порядке?
