Место пребывания Петр снова, как и прежде, избрал на Мосеевом острове в скромных светлицах.
Свита разместилась поблизости, в Соломбале. Преображенский полк с вооружением и всеми припасами длинной вереницей барок и дощаников проследовал в сторону Новодвинской крепости.
Тогда же, без промедления, Петр приказал привести к нему из тюрьмы Ивана Рябова. Изнуренный тюремным режимом, взволнованный до слез вызовом к царю, Рябов упал на колени, взмолился:
– Прости, государь, виноват, вышел я в то утро на море, не ведая о запрете.
– Встань, Иван, встань. Я и вот все они, – Петр показал на своих приближенных и воеводу, – должны тебе в пояс поклониться да спасибо сказать. Я ведаю все о твоем поступке. И горестно мне, что несправедливость тебя обидела…
Петр обнял Рябова, поцеловал его и сказал:
– За верную и доблестную службу освобождаю тебя, Иван, от всех податей и повинностей, награжу деньгами, одеждой. Ты был ранен, зажила ли рана?
– Затянуло, ваше величество, только к погоде внутрях покалывает, терпимо, – ответил Рябов и снова упал на колени.
– Встань, встань. – И, обращаясь к свите, Петр сказал: – Он не знает историю Древнего Рима, а поступил, как Гораций Коклес!..
Едва ли кто из приближенных Петра имел представление об историческом подвиге Публия Горация Коклеса, который в 507 году, во время войны римлян с этрусками, защищал мост до тех пор, пока римляне не разобрали мост и не преградили путь врагу. Тогда спаситель Рима Гораций Коклес бросился в Тибр и переплыл к своим. Его героический подвиг вошел в историю. Римляне увековечили память о нем статуей…
Петр не был в Архангельске восемь лет. За это время в торговом порту и на корабельных верфях произошли большие перемены. В Соломбале, по поручению Петра, датчанин, адмиралтейский комиссар Елизарий Избрант построил для купечества шесть сосновых кораблей длиною до восемнадцати сажен, шириной – четыре, осадкой – полторы сажени. Все они были трехпалубные, трехмачтовые, на всякий случай вооруженные пушками и уже побывали в больших плаваниях. Каждый раз на этих кораблях кроме товаров отправлялись за границу архангельские матросы для «спознания морского ходу, корабельной оснастки и немецкого языка». Корабли те носили не только апостольские имена, некоторые назывались подражательно иноземным: «Зеленый дракон», «Рычард Энжен», «Меркуриус». А гораздо позднее были построены в Архангельске коммерческие суда, наименованные довольно романтично: «Белый теленок», «Серый заяц», «Молодая любовь», «Золоченая мельница» и «Московский ездок».
