Анна долго пребывала в лихорадочном ожидании. Она и теперь все еще продолжала надеяться на изменение своего положения. Снова, снова писала письма разным влиятельным людям, однако ответы сводились к тому, что «король еще недостаточно расположен освободить Вас».
В Штольпене сменился комендант. Фамилия его была Боблик, это был ограниченный и жестокий человек. Прихотливости его ума и жестокости можно только дивиться! Например, когда Август 1 февраля 1733 года умер в Варшаве, комендант почему-то подумал, что должен скрыть смерть короля от пленницы, и, когда Анна стала расспрашивать, почему и в чью честь звонят колокола, он уклонился от ответа, что-то соврав.
Однако слишком уж важное произошло событие, чтобы его можно было долго скрывать! Вскоре графиня узнала правду и стала еще сильнее уповать на скорое освобождение. Она написала прошение новому курфюрсту, его жене, всем влиятельным придворным: «Неужели нет никакой возможности снискать расположение Вашей милости и предоставить мне долгожданную свободу, так как ясно, что нескончаемые мучения старой больной женщины не могут представлять никакой выгоды для Вас, женщины, которая пережила столько несчастий. А ведь стоит сказать только слово, чтобы восторжествовала правда и справедливость вместо горя и несчастья, которые уже нет терпения переносить…»
Однако и теперь ее не освободили. Месть Августа продолжала ее преследовать. Относительно Анны ее бывший любовник дал непререкаемые распоряжения! Недаром он говорил, что если и любил ее больше всех, то и больше всех ненавидел. Правда, были сделаны некоторые послабления в режиме заключения. Графине разрешили получать и читать тонкий листочек «Лейпцигской газеты» в дополнение к нескольким газетам на французском языке. Она также могла теперь принимать гостей, несколько раз в году встречаться с детьми, однако они должны были жить под наблюдением в другом доме, чтобы исключить возможность ее бегства или передачи ей запрещенной корреспонденции. А между тем, предосторожности были напрасны. Дети выросли и обвиняли мать в том, что ее строптивость лишила их состояния. Отношения между ними стали весьма напряженными, и графиня, в свою очередь, обвиняла детей в том, что они желают ее смерти.
Анна Козель продолжала писать прошения об освобождении. Наконец осенью 1740 года король Август III сообщил, что «по зрелом размышлении он решил со временем предоставить ей полную свободу». Правда, когда настанет то время, не сообщил (забегая вперед, можно сказать, что оно так и не настало). Пока Анна получила возможность свободно вести переписку со всеми своими детьми, кураторами и врачами. Но она оставалась в Штольпене, хотя и лелеяла надежду когда-нибудь снова вернуться в «высший свет».
