В семь вечера Гриншпон был у общежития. Он мог бы приехать и утром, но не терпелось увидеть друзей. Он посмотрел на окно 535-й комнаты — там не было видно никаких признаков обитания. «По крайней мере, Решетнева нет точно — он бы распахнул все настежь», — подумал Миша и вошел в вестибюль. Ключа от комнаты на вахте не оказалось.
— Уже забрали, — доложила Алиса Ивановна, отставная энкавэдэшница. Сурьезный такой, в кожанке.
Гриншпон понял, о ком идет речь. Других «сурьезных» в 535-й не обитало.
В коридорах слышались шаги, эхом раскатывалось хлопанье дверьми, погромыхивала музыка — общежитие оживало после летних каникул. Двое в стельку пятикурсников вскрывали ножом дверь в свою комнату и уверяли друг друга, что ключ никто из них не терял. Какой-то изгой сидел на полу возле урны и курил.
Гриншпон подошел к своей двери, пнул ее ногой и вошел.
— Привет! — Рудик с усердием потряс ему руку. — Как Сосновка?
— За три недели надоела! Замотались играть каждый день. А ты что-то бледный, как спирохета, не иначе вместо курорта в подвале отсиживался? Гриншпон вынул из портфеля пачку сандеры и курительную трубку. — На, дарю.
— Вот это да! — воспрял Рудик, пробуя подарки на свет, на зуб и на запах. — Где взял?
— Где взял, где взял?! Купил! И не нюхай — там все герметично!
— Дейcтвительно, запечатали так запечатали. Ни одна молекула не улизнет. Спасибо, удружил, а то «Прима» в кишки въелась!
— Кравцова больше нет, — сообщил Гриншпон.
— Как нет?
— Перевели, — сказал Гриншпон и воспроизвел, как все произошло.
Из-за не в меру дальновидного батяни Кравцова, а еще точнее — из-за брата Кравцова Эдика. Эдик не особенно утруждал себя учебой, занимался в основном дебошами. Пять лет генерал не видел первенца. Служба — дело понятное. Свиделись только этим летом. Отец взглянул на старшее чадо пятилетней выдержки и отправился в институт, чтобы, пока не поздно, изъять из обращения младшего семинариста. Генерал так и заявил ректору, что культуры обучения во вверенном ему вузе нет никакой и что доверять своих детей этому институту — очень большой риск со стороны родителей. На что ректор даже и не возразил. Кравцова перевели в МВТУ им. Баумана. Прямо с турбазы в Сосновке.
— Ну, а Кравцов, сам он что? Переживал хоть немного?
— Две-три искры сожаления, не больше.
— А Марина?
— Чуть не отдалась ему в последний вечер. А после того как уехал, к микрофону больше так и не подошла. Сказала, голос сел. Последние вечера мы работали на танцах практически вдвоем с Бирюком.
