— Мне кажется, что наши дела со Знойко — это даже не предмет для разговора, — попытался опустить планку спора Соколов. — Известно, что нашего математика весь институт пользует.
— А что если нам его на эту тему попытать, пусть он сам скажет, нравится ему это или нет, — предложил Кравцов. — Если нет, то оставить его в покое. — Кравцов выучил английский язык по песням «Битлов» и в помощи Знойко не нуждался. Ну, а даже если бы и нуждался, то вряд ли сподобился.
— Да тебе ж говорят, что по большому счету — это шутка, своеобразный прикол, — продолжал свое Соколов.
— Эти шуточки похожи на игрушечный фашизмик! — сказала Марина. Рядом с Кравцовым она могла выиграть любую битву у кого угодно.
— Во загнула! — притормозил ее Климцов. Сухая керамика его голоса была неприятной в жаркой аудитории и походила на скрежет лопаты о кирпич.
— Просто нет более подходящих слов.
— Ну, раз нет слов, зачем соваться, когда разговаривают взрослые! сказал Климцов.
— В дальнейшем я лично буду пресекать поползновения на Дмитрий Василича! — твердо сказал Артамонов.
— Если от этого будет толк, — щелкнул языком Соколов.
— Будет, — пообещал староста Рудик.
После разборок шутки на математике временно прекратились. Знойко с опаской прислушивался к тишине. Ее никто не тревожил, а его никто не разыгрывал. Но ожидаемого не произошло. От тишины Дмитрий Васильевич свернулся, как трехмесячный эмбрион. Почувствовав снисхождение, он стал заикаться и конфузиться еще сильнее. Стирал рукавом мел с доски не только за собой, но и за всеми отвечающими. Словно ждал более крутого подвоха.
— Я же говорил, — радовался своему прогнозу Соколов, — он не поймет, в чем дело. Знойко — это еще то творение! Вам его ходы не по зубам!
— Ясный перец, — оказывался тут как тут Климцов. — Ботва она и есть ботва!
Все это было сказано в присутствии Знойко.
— Я предлагаю вам извиниться, — сказал Артамонов Соколову и Климцову.
— Что это ты придумал?! — возмутились они в один голос. — Лечить нас, что ли, собираешься?
— Извинитесь! — настаивал Артамонов.
— Да пошел ты!
— Артамонов прав, — встал с места Рудик. — Когда за глаза — это на вашей совести, а когда при всех нас — то это уже и на нашей. Извинитесь.
— У вас что, лунное затмение?! — постучал себе по виску Климцов.
— Да оставь ты их! Идем погуляем, а потом разберемся, — сказал Соколов.
Они забрали дипломаты и покинули аудиторию. Когда в перерыв все заспешили в туалет на перекур, выяснилось, что именно там и отсиживались Соколов с Климцовым.
