Я чувствовал, что Владимир добивается какогото результата, но какого – мне было неведомо.
– Так и сказал, – твердо ответила Авдотья. – Именно эти слова и громыхнул. И еще кулаком по столу припечатал.
– Ну хорошо, а с вечера? Каким он с вечера был? Чем-то озабочен? Напуган, может быть?
Авдотья перевела взгляд на молчавшего Никифорова.
– Кто ж его знает, – ответила она. – Он ведь с Егором Тимофеевичем вона как поздно вернулся.
Никифоров хмыкнул.
– И то сказать – уж хорошо за полночь было, – подтвердил он. – Что делать – служба!
– Служба… – проворчала Авдотья. – И вовсе он пришел под утро. Я проснулась, как дверь хлопнула. Уж светало на дворе. Кузьма и не ложился. Ходил все, ходил по избе. А утром говорит: «Ехать мне надобно. Вернусь не скоро». И уехал.
Урядник изумленно уставился на жену своего пропавшего помощника.
– Ну, ну! – Он даже замахал руками. – Что это ты говоришь такое – под утро! Часа в два мы вернулись, едва ли позже.
– Под утро, – упрямо повторила Авдотья. – Го – ворю же – светало.
Мы с Владимиром переглянулись. История с исчезновением сотского обрела неожиданные черты.
– Так что он все-таки сказал, Авдотья Трифоновна? – решил уточнить Ульянов. – «Вернусь не скоро» или что он кому-то нос утрет?
– А и то и другое и сказал, – ни на секунду не задумавшись, ответила Желдеева. – Что Кузьма не дурак и кое-кому нос утрет – это как бы себе, будто он сам с собой разговаривал, а то, что ехать надобно и вернется не скоро, – это, ясное дело, мне.
Владимир нахмурил лоб, словно бы в той логике, которую он выстраивал в голове, у него что-то не сходилось, и повернулся к Никифорову.
– Вы точно помните, когда вернулись? – спросил Ульянов у Егора Тимофеевича. – Было именно два? Не позже?
Никифоров покраснел – теперь уж точно от гнева, а не от смущения.
– Да как же… Я ведь на часы смотрел!.. – выкрикнул он запальчиво. – Потому как заводил их! Я их всегда завожу вечером! Перед тем как спать идти! Путаешь ты что-то, Авдотья, не может такого быть! Никак не может!
– Да, интересно, интересно, – задумчиво произнес молодой человек. – Очень интересно. Спасибо, Авдотья Трифоновна, – сказал он хозяйке.
– И вам спасибо, Владимир Ильич, – ответствовала она.
Вот как, оказывается, Желдеева знает Ульянова по имени-отчеству! Я не понял, за что Авдотья благодарила молодого Ульянова, но почувствовал, что в его вопросах она уловила вовсе не праздный интерес. И еще мне пришла в голову такая мысль: называние собеседника полным именем для Владимира – не просто дань воспитанию, и уж точно эта манера никоим образом не связана с его юным возрастом. Да, известное дело: младшие должны уважительно относиться к старшим и называть их соответственно. Однако в устах молодого Ульянова имя-отчество собеседника не подчеркивало возрастную разницу, а устраняло ее; как-то так получалось, что он со всеми разговаривал на равных, не подобострастничая перед теми, кто выше его по чину, но и не возносясь над теми, кто ниже по сословию. Удивительный все же человек этот наш студент!
