Я отстегнул санитарную сумку, снял шапку, разулся а лег на спину. И как только лег, почувствовал странную легкость во всем теле и мгновенно уснул.
Сколько времени я проспал — не знаю; разбудила меня нестерпимая жажда. Жена и Ясуко спали, подложив руки под головы. Я подполз к жене, вытащил из ее рюкзака двухлитровую бутыль с водой и жадно прильнул к горлышку. Небесный нектар, а не вода! Даже не представлял себе, что она может быть такой вкусной.
Когда жена и Ясуко проснулись, солнце уже низко склонилось к западу. Жена молча взяла у меня бутылку, подняла ее двумя руками и, закрыв от удовольствия глаза, стала пить. Затем, так же молча, передала ее Ясуко. Ясуко тянула долгими глотками, и всякий раз, когда она отрывалась, кверху бежала цепочка пузырьков. Вода в бутылке быстро убавлялась, и в тот самый миг, когда я подумал, что хорошо бы Ясуко оставила немного воды, она опустила бутылку. Осталось не меньше стакана.
Жена достала из рюкзака мешочек с солью и почерневшие с одного бока огурцы.
— Где ты купила такие? — спросил я.
— Утром их принесла Мураками, та самая, что живет в Мидори-тё!
Оказалось, что накануне Сигэко угостила Мураками помидорами, присланными родственниками из деревни. В благодарность за это рано утром Мураками принесла с десяток копченых рыбешек и три огурца. Огурцы Сигэко положила в ведро с водой, стоявшее около бассейна. Почернели они скорей всего во время взрыва.
— Любопытная история,— пробормотал я. Вернувшись со спортивной площадки домой, я увидел в нашем саду гусениц. Они преспокойно объедали листья азалии. Стало быть, огурцы обгорели, а гусеницам хоть бы что.
Из глубины рощи потянуло дымком. Я поднялся и, осторожно раздвигая кусты и молодые деревья, пошел на разведку. На небольшой полянке группа мужчин наскоро строила шалаши из стволов зеленого бамбука и веток. Женщины готовили еду. Судя по всему, беженцы собирались провести здесь ночь.
Между ними шел оживленный разговор. Я прислушался. Говорили о том, что все дома вдоль шоссе заперты — никто не хочет впускать к себе беженцев. Затем кто-то рассказал, как в галантерейный магазин напротив станции Митаки незаметно прокралась молодая беженка. Когда хозяин обнаружил ее в стенном шкафу, она была уже мертва. Увидев на ней летнее парадное кимоно своей дочери, галантерейщик со злостью стал срывать с нее этот наряд. Оказалось, кимоно надето было на голое тело. По-видимому, когда вспыхнул пожар, молодая женщина выскочила из дома в чем мать родила, кое-как добежала до галантерейного магазина и постаралась прикрыть свою наготу... Беженцы высказывали опасения, что враг может сбросить такие же бомбы и на другие города. Куда смотрят японская сухопутная армия и флот! Но самое страшное, если начнется вторжение.
