Видимо, истинные мастера брезговали «черной» публикой.
Его догадку неожиданно подтвердил один синьор, когда Петер отважился сунуться в харчевню поприличнее. Хозяин милостиво кивнул, и бродяга, осмелев, уселся в углу. Достал инструмент. Не прошло и часа, как в шляпе, брошенной рядом, зазвенели первые монеты. А ближе к вечеру вышеупомянутый синьор, похожий на усталого льва, пригласил музыканта за свой стол.
– Вы чужеземец, это сразу видно, – синьор выпятил клочковатую бороду, грозно взглянув на хозяина. Мигом перед Петером образовалось блюдо куриных грудок в острой подливе, а следом явился кувшин вина. – Дело даже не в одежде или акценте. Наши зазнайки скорее откусят себе пальцы, чем унизятся до игры в харчевне!
Петер счел за благо промолчать, набивая рот курятиной.
– Все готовы душу продать за богатого покровителя! Стать придворным лютнистом или арфистом у епископа, сенатора, а если повезет, – у самого дожа… Играть для кучки чванных дураков! Посему настоящая Венеция обречена слушать игру бездарных ремесленников. Вас это не касается, молодой человек. Вы – приятное исключение в сонме тупиц.
– Благодарю, синьор… – с трудом выдавил Петер, кашляя. От таких похвал жгучий соус показался и вовсе огнем. В ответ синьор лишь вальяжно махнул рукой: пустое, мол.
И неожиданно завершил речь:
– А итог исканий, творческих взлетов… Хотите, я почитаю вам стихи?
– Ага! – Петер навострил уши. Когда еще представится случай услышать стихи из уст настоящего синьора! Может, удастся сложить на них песню…
Лев саркастически изломал бровь:
– Болячки мне наградой за труды —
Так старый кот-ломбардец, скорбен брюхом,
Рыгает смачно и мяучит глухо —
Да в грудь уперлись космы бороды,
Да ребер изможденные ряды
Торчат наружу, и течет из уха…
Черт побери! Петер ожидал возвышенной лирики, а тут… Он судорожно пытался запомнить слова. Синьор же продолжал декламировать, пока блюдо с курицей не опустело; потом пришло время брать в руки лютню и, увлекшись игрой, Петер не заметил ухода странного синьора.
Зато хозяин заметил.
– Ты хоть знаешь, кто это был? – свистящим шепотом осведомился он у бродяги.
– Я?! Н-нет…
– Микель-Анджело Буонаротти, известный поэт-сатирик! В молодости он работал скульптором, но бросил занятие ваятеля, полагая его низким. Сам папа Юлий II приглашал маэстро расписывать Сикстинскую капеллу – куда там! Отказался. Велел передать: пусть вам всякие Рафаэли живописуют! Своими сатирами он многим мозоли оттоптал! Только его привечает наш дож…
