– Вы поранились? – увидев на его руке кровь, с тревогой в голосе спросила девушка.
– Пустяки. Ничего серьезного. В противном случае я бы чувствовал боль. Не стоит обращать внимание на такие пустяки.
– У вас кровь на голове. Смотрите, рана, но, похоже, неглубокая. Дома вами займется Шарлотт. Она эту ранку вам обработает.
Лицо Онор было бледным, хлыст в ее руках слегка дрожал. Девушка явно волновалась.
– Мистер Баннистер, я перед вами в неоплатном долгу, – сказала она, и улыбка коснулась ее губ. – Вы молодец, знаете, как поступать в экстремальных ситуациях.
«Можно считать, что она меня похвалила, – подумал Джон. – Но какая же у этой девушки выдержка!»
Он взял у нее поводья и вскочил в седло. Теперь он здесь был не нужен – его миссия была выполнена.
Поблагодарив слуг и наемных работников за помощь в тушении пожара, Онор велела всем отдыхать, пообещав в качестве награды выплатить каждому по недельному жалованью. Неожиданно она заметила мальчика лет восьми. Он тер руками глаза и тихо плакал.
– Генри, что случилось? – наклонившись к нему, заботливо спросила девушка. – Ты ранен?
Мальчик, не поднимая головы, громко всхлипнул:
– Нет, мисс. Новый костюм, что вы мне дали… Вы сказали, чтобы я берег его… А я его порвал и испачкал в саже.
– Ну вот, нашел о чем горевать! Я же не знала, что, как только ты его наденешь, случится пожар. Ты так героически сражался с огнем! Не плачь, Генри, завтра мы найдем тебе другой костюм. А ты очень храбрый мальчик. Я тобой горжусь.
Онор объехала всех, кто принимал участие в тушении пожара. Убедившись, что никто не получил ранений, она вернулась к Джону.
После истошных криков и суеты стало удивительно тихо. Усталые люди двинулись по направлению к дому. Онор смотрела им вслед, прикусив губу. Джону показалось, что она вот-вот заплачет.
– Мне кажется, что дети вас очень любят, – заметил он.
– Просто я по-доброму к ним отношусь, – дрогнувшим голосом ответила Онор. – А доброта – это то, что большинство из них никогда не видели. – Девушка отвела в сторону глаза. – Знаете, я не удивлена, что многие называют меня эксцентричной, – продолжила она. – Детство – это такой отрезок жизни, который заканчивается очень быстро. Так мы обычно считаем.
– В таком случае мне повезло больше, чем вам, – сказал Джон. – У меня было счастливое детство. Мы жили большой семьей и, несмотря на бедность, не голодали. Отец мой был деревенским священником. Я и мои братья и сестры всему в жизни учились сами. Не помню, чтобы нас когда-то несправедливо наказывали родители.
