— Уби-и-или! Задавили, изверги-и! Ногу сло-ма-а-али!
— Вот это да, — присел рядом Андрей. — А ты, родной, откуда взялся? Ты же в усадьбе сгорел!
— И сгорел бы, кабы не окно открытое, — с обидой ответил купец. — Бросили меня. Бросили одного. Знаете, каково мне там было одному в темноте? Все лампады погасли, под столом все гудит. Вам хорошо, вы убежали. А я?
Мужчины дружно захохотали, толкая друг друга локтями в бок:
— Да уж, самая страшная доля Чекалину досталось.
— Да! — гордо повторил купец. — Как дымом запахло, огонь появился, я выглянул, окно увидел, в него выскочил, за ворота выбежал и под телеги спрятался. Вы знаете, что тут творилось? Нет, вы не знаете!
— Пахом, у нас лубки есть?
— Прости, княже, не брал. Но сие лекарство с любой липы содрать можно… — Дядька присел возле пострадавшего, быстрыми движениями опытного костоправа прощупал ногу: — Нет перелома, Андрей Васильевич. Видать, придавило просто. Положим на возок, за пару дней пройдет.
— Тогда уж на передний. Пусть дорогу показывает.
— Сделаем, княже. Изя, подсоби!
В путь обоз двинулся еще до рассвета, хотя небо было уже совсем не таким темным, как ночью. В этот раз князь Сакульский скакал не первым, а позади всех, следя, чтобы не отстали телеги и не отбился от табуна какой-нибудь хитрый мерин.
— Если мы опять заблудимся, барахло придется бросать, — вслух решил он. — Не управиться нам с таким караваном вчетвером. Пару дней помучиться еще можно, но если к тому времени не доберемся… Всего мира в карман не запихаешь, придется проявить скромность.
Впрочем, Андрея все равно никто не слышал. Обоз медленно тащился по узкой грунтовке, с трудом протискивающейся через лиственные леса — час за часом, верста за верстой. Где-то через час после рассвета путники миновали тихую пустынную деревню. Незадолго до полудня — еще одну. Судьба их жителей была ясна как божий день. Слишком близко располагались эти селения к усадьбе боярина Калединова, слишком много было слуг в его неживой свите.
Затем на несколько часов дорога утохгула в сосновом бору, и лишь перед закатом снова выбралась на широкий луг. Когда же табун потрусил вдоль полей, Зверев не утерпел и помчался вперед, обгоняя длинную гусеницу из тяжело нагруженных телег. От первого возка стали видны дома какого-то поселения, на краю которого суетились люди, тут и там вспыхивал и тут же угасал огонь. Князь повернул Аргамака туда, дал ему шпоры и вскоре оказался рядом с румяной девицей лет семнадцати с торчащими из-под платка длинными рыжими косами. Девица тянула на плече холщовый засаленный тюфяк, набитый то ли сеном, то ли соломой.
