Едва мы переступили порог кабинета, где царствовал личный лекарь Рудольфа Второго, как, обращаясь ко мне, этот Таддеуш спросил:
– Имеете ли вы хотя бы какое-нибудь представление о химических взаимодействиях?
Я растерялся и не знал, что ответить, но Сенеш объяснил ему, что я занимаюсь искусством живописи, а не искусством плавки металлов, но что юная особа, которая пришла с нами, окажется полезной Его Величеству в его увлечении миром невидимого. Однако Таддеуш настаивал. Этот величественный старик с белой бородой и голубыми глазами подавлял меня своей важностью.
– В Стамбуле я получил несколько неоценимых уроков от некоего Авраама, который предпочитал, чтобы его называли Мелек, – пробормотал я.
– Неужели? – воскликнул наш собеседник, и в этот миг вся его важность словно слетела с него, – Так вы действительно имели счастье учиться у Мелека? Как же вам повезло! Добро пожаловать в Градшин!
И не обращая больше внимания ни на Сенеша, ни на Настю, он усадил меня и заговорил со мной о «Зогаре», после чего поинтересовался, что думает Мелек о Пико делла Мирандоле. Поскольку этот урок я хорошо запомнил, Таддеуш остался вполне доволен. Итак, он решил, что я принадлежу к посвященным, в то время как у меня просто была хорошая память.
Мода в Праге приспосабливалась к увлечениям монарха. Рудольф очень интересовался всеми науками и сумел окружить себя учеными, каждый из которых считался большим авторитетом в своей области знаний, такими, как алхимик Сендивогиус, физик Майер, минералог Анзельм фон Бодт, каббалист Кунрат, астроном Тихо Браге. Однако в среду этих достойных людей проникло множество мошенников, и они, играя на часто наивных увлечениях императора, постоянно предлагали ему всяческие бессмыслицы, которые Его Величество почти всегда принимал всерьез. Таким образом, наряду с самыми серьезными исследованиями здесь занимались откровенной чепухой, поэтому не удивительно, что и в самой Праге люди уделяли гораздо больше внимания ерунде, чем науке, и чуть ли не в каждом пражском погребе проводились химические опыты, и каждый такой «исследователь» искренне верил, что его бестолковые манипуляции приведут к созданию философского камня.
Сенеш принимал деятельное участие в игре, построенной на самых несообразных грезах императора. Сокровища, которые он собирал по всему миру и доставлял в Градшин, как правило, предназначались для удовлетворения прихотей монарха. Так, этот последний возжелал, чтобы ему нашли лунатичку, такую, какую он когда-то встретил в своей испанской юности. Именно Настя должна была удовлетворить это его желание. Надо только прибавить к ней медиума, способного толковать ее молчание. Я воспротивился, но этот дьявол Сенеш предупредил меня, что упомянутый медиум пользуется особым благорасположением Рудольфа и никому не будет позволено стать на пути его могущества и его желания разгадать тайны, которые вечность наделила Настю миссией ему доверить.
