— И накладно, верно?
— Постой, это уже сказала ты, а не она. Никогда так не говори.
Жанна посадила меня за руль своего «Фиата». Поупражнявшись немного, я оказалась в состоянии водить автомобиль без особого риска.
— Что стало с машиной Мики?
— Сгорела дотла. Ее обугленный остов нашли в гараже. С ума сойти, ты вертишь баранку точь-в-точь как она! Не так уж ты была глупа — умела, значит, наблюдать. Правда, никакой другой машины, кроме машины Мики, ты не водила. Если будешь умницей, когда будем на юге, я куплю тебе автомобиль на «твои» деньги.
Она одевала меня, как Мики, подкрашивала меня в точности так же, как красилась Мики. Я носила грубо-шерстяные широкие юбки, белое, бледно-зеленое, бледно-голубое белье, лодочки фирмы Рафферми.
— Как тебе жилось, когда ты работала каблучным мастером?
— Паршиво. Повернись! Дай-ка я погляжу на тебя.
— Когда я поворачиваюсь, у меня болит голова.
— Ноги у тебя красивые. У нее были тоже хороши, впрочем, я уже не помню. Голову она держала выше. Вот так, смотри. Ну-ка, походи!
Я ходила, садилась. Вставала. Делала несколько па вальса. Выдвигала ящик стола. Разговаривая, поднимала указательный палец. Смеялась звонким, высоким смехом. Останавливалась, очень прямая, выставив ногу вперед, так что одна ступня была перпендикулярна другой. Говорила: «Мюрно, вот умора, я сойду с ума, честное слово, какая же я бедная, то люблю, то не люблю, то одно, то другое, пропасть всякой всячины, ты ведь знаешь». Глядя исподлобья, я с сомнением качала головой.
— Недурно. Когда сидишь в такой юбке, показывай ноги не больше, чем необходимо. Убирай их, держа всегда сдвинутыми и параллельно. Вот так. Иногда я уже не могу вспомнить, как она это делала.
— Знаю: лучше, чем я.
— Этого я не говорила.
— Но думаешь. Ты злишься. Я стараюсь, как могу. Знаешь от всей этой штуковины у меня голова идет кругом.
— Вот-вот, я как будто слышу ее. Продолжай.
Жалкий реванш Мики: возобладав над прежней Доменикой, она жила во мне,
Это она моими отяжелевшими ногами, моим истощенным мозгом.
Однажды Жанна повела меня к друзьям Мишели Изоля. Она не отходила от меня, рассказывала, как я несчастна, и все сошло гладко.
На другой день она позволила мне отвечать на телефонные звонки. Какие-то люди выражали мне сочувствие, уверяли, что безумно волнуются, умоляли принять хоть на пять минут. Жанна брала второй наушник и потом объясняла, кто со мной говорил.
Однако в то утро, когда позвонил любовник До — Габриель, Жанны не было дома. Он сказал, что знает о моем несчастье, и объяснил, кто он такой.
