Как ни прекрасны эти картины, они лишь разжигают мой аппетит. Другие узоры ждут, чтобы я их увидел, и масштаб их куда больше. По отношению к ним я сам слеп, и все мои сонаты по сравнению с ними — всего лишь изолированные обрывки данных. Я понятия не имею, какие формы может принимать подобный гештальт, но в будущем такое понимание придет, и я хочу их Найти и воспринять. Хочу так, как никогда ничего не хотел.
Приезжего доктора зовут Клозен, и он ведет себя не так, как другие. Судя по манере, он привык в общении с пациентами носить маску вкрадчивой вежливости, но сегодня он немного не в своей тарелке. Он старается напустить на себя дружелюбный вид, однако в производстве уверенного словесного шума несколько уступает другим врачам.
— Этот тест происходит так, Леон; вы будете читать описания разных ситуаций, в каждой из которых заключена проблема. И после каждого описания вы мне расскажете, как бы вы эту проблему решали.
— Я такие тесты уже проходил, — киваю я.
— Вот и хорошо, вот и славно.
Он вводит команду, и экран передо мной заполняется текстом. Я читаю сценарий: проблема планирования и выбора приоритетов. Реалистичная, что необычно: по мнению большинства исследователей, оценки таких тестов получаются слишком произвольными. Я несколько выжидаю с ответом, и все равно Клозен удивлен быстротой моей реакции.
— Очень хорошо, Леон. — Он нажимает клавишу. — Попробуйте вот эту.
Он продолжает давать мне сценарии. Когда я читаю четвертый, Клозен очень старается демонстрировать лишь профессиональное безразличие. Мой ответ сейчас представляет для него особый интерес, но он не хочет, чтобы мне это было известно. В сценарии задействованы офисные интриги и суровая конкуренция за продвижение по службе.
Я соображаю, кто такой Клозен: он психолог государственной конторы, военный, скорее всего сотрудник отдела исследований и разработок ЦРУ. Тест предназначен для оценки потенциала гормона «К» в разработке стратегий. Вот почему доктору сейчас неловко со мной: он привык иметь дело с солдатами и госслужащими, чья работа — повиноваться приказам.
Вероятно, ЦРУ захочет меня придержать как объект для последующих тестов. Быть может, они так поступили уже и с другими пациентами, если те показали хорошие результаты. Потом они выделят добровольцев из своих рядов, устроят им кислородное голодание мозгов и полечат гормоном «К». Я, разумеется, не хочу становиться ценным сотрудником ЦРУ, но уже показал достаточно, чтобы вызвать у них интерес. Лучшее, что я моту сделать, — скрыть свое искусство и на этот вопрос ответить неверно.
