– Ну, а сама она? – после некоторого молчания спросил Кутайсов.
– Кто? Анна? Вы знаете, – понизив голос, сказала Екатерина Николаевна, – ей предсказано еще в детстве, что она будет носить четыре ордена или знака отличия. Для простой женщины это немыслимо, и мы считали предсказание нелепым, однако всякое может случиться!..
– Я говорю о ней самой, о ее чувствах, – пояснил Кутайсов.
– О, в этом отношении она – еще дитя; ей шестнадцать лет...
– Двадцать один, насколько я знаю, – поправил Кутайсов, не считавший нужным скрывать, что ему-то известны года Анны Петровны.
– Ну, положим, двадцать первый, – все-таки уменьшила Екатерина Николаевна, – но дело не в годах, а в ее душе. Я знаю ее душу, и из-под моего влияния она не выйдет. Конечно, это самая трудная сторона дела, но я беру все на себя и не сомневаюсь в успехе. Ручаюсь вам, что к переезду в Петербург она будет достаточно подготовлена ко всему.
– Так ли, Екатерина Николаевна?
– Уверяю вас, Иван Павлович. Я достаточно знаю сердце девушки и могу руководить им. Да, я думаю, мне особенно даже не придется стараться – мы встретим благодарную почву...
Они как будто незаметно перешли мостик на островок на пруду и очутились у скамейки, где только что была Анна с Валерией.
– Да вот, смотрите, – показала Екатерина Николаевна на вырезанное имя на стволе березы, – прочтите!
– «Павел», – прочел Кутайсов...
– А тут видите... на земле...
– Тоже «Павел», – сказал Кутайсов, – но затем стоит буква «Г» и раз, два, три... семь точек, – сосчитал он.
Екатерина Николаевна сморщила брови, но сейчас же ее лицо снова прояснилось.
– Это значит, – с уверенностью заявила она, – «государь». Вот, – обрадовалась она, сама не ожидавшая, что дело с Анной идет так успешно, – вот видите подтверждение моим словам.
Кутайсов подумал и, как показалось Лопухиной, убедился.
Они сели на скамейку.
– Но все-таки это очень сложно, – начал рассуждать он, – ведь в девицах ей оставаться не след, надо выдать замуж.
Он говорил без обиняков, не стесняясь, убедившись главным образом, что с такой женщиной, как Екатерина Николаевна, стесняться нечего.
– Я все знаю, – улыбнулась она, – поверьте, я думаю обо всем. И у меня уже есть на примете, я полагаю, человек... подходящий. – Она подождала, не скажет ли что-нибудь Кутайсов, но тот ничего не сказал. – Он – дворянин, – продолжала Екатерина Николаевна, – сын бывшего приближенного императора Петра Третьего, отца государя, человек не без состояния, не старый, на вид довольно презентабельный, служит в сенате и занимается там вроде моего мужа. Он весь ушел в дела и книги, а в жизни наивен и прост до глупости. С мальчишками в пряники играет на улице. Его считают немножко помешанным, но он тихий и вполне безобидный. Просто глупый человек. С ним можно будет сделать все, что угодно. Он ничего и подозревать не станет...
